Знамение

Она пыталась разжать его пальцы, но он держался за платье со все большим отчаянием.

– Джереми! – Катерина теряла самообладание.

– Дэмьен! – крикнул на него Торн.

– Он рвет мое платье!

Торн наклонился к ребенку, но мальчик еще сильнее вцепился в мать, царапая ее по лицу, хватаясь за волосы, отчаянно пытаясь удержаться.

– Помогите! Боже! – взвизгнула Катерина.

– Дэмьен! – заорал Торн, тщетно пытаясь оторвать ребенка. – Дэмьен! Отпусти!

Дэмьен от ужаса пронзительно закричал. Собралась толпа, с любопытством наблюдающая за их схваткой. Гортон, пытаясь как-то помочь, повернулся с переднего сиденья и попытался подтолкнуть его, чтобы вытащить на улицу. Но ребенок превратился в настоящего зверя, он орал, а его пальцы с острыми ногтями вонзились в лицо и голову Катерины. Ему удалось даже вырвать изрядный клок ее волос.

– Уберите его! – закричала Катерина.

В ужасе она начала бить Дэмьена, пытаясь вывернуть руку, вцепившуюся ей в лицо. Резким движением Торн оторвал ребенка, схватил его в охапку и прижал к себе.

– Поехали! – крикнул он, задыхаясь, Гортону. – Поехали отсюда!

Ребенок продолжал биться. Гортон захлопнул двери, лимузин рванулся вперед.

– Боже мой, – всхлипывала Катерина, обхватив голову руками. – Боже… мой…

Лимузин двигался вперед, и судороги ребенка постепенно стихали, его голова запрокинулась в полном изнеможении. Гортон выехал на шоссе, и через несколько минут в машине наступила тишина. Глаза у Дэмьена горели, на лице проступили капельки пота. Торн все еще не отпускал его руки. Рядом сидела потрясенная Катерина, с растрепанными волосами, один ее глаз совсем закрылся. Ехали молча, никто не осмеливался заговорить.

Приехав в Пирфорд, они отвели Дэмьена в его комнату и немного посидели с ним. Лоб ребенка был холодный, и врача вызывать не пришлось. Дэмьен старался не смотреть на них: он, похоже, и сам испугался того, что натворил.

– Я позабочусь о нем, – спокойно сказала миссис Бэйлок, войдя в комнату.

Увидев ее, Дэмьен немного успокоился.

– Он очень перепуган, – сказала Катерина.

– Он не любит церковь, – ответила служанка. – Я же хотела повести его в парк.

– Он стал… совсем диким, – произнес Торн.

– Он просто рассердился. – Миссис Бэйлок прошла вперед и взяла Дэмьена на руки. Он прижался к ней, а Торны молча наблюдали. Затем медленно вышли из комнаты…

– Здесь что-то не так, – сказал ночью Гортон своей жене.

Она молча выслушала его рассказ о том, что произошло днем.

– Что-то не так с этой миссис Бэйлок, – продолжал он, – и что-то не то с этим мальчиком, и что-то не то во всем этом доме.

– Ты слишком серьезно все воспринимаешь, – ответила она.

– Если бы ты это видела, то поняла бы меня.

– Детская вспышка раздражительности.

– Звериная вспышка.

– Он очень горяч, вот и все.

– С каких это пор?

Она покачала головой и не ответила.

– Ты заглядывала когда-нибудь ему в глаза? – спросил Гортон. – Все равно как на зверя смотришь. Эти глаза наблюдают. Они ждут. Они ведают то, чего не знаешь ты. Они помнят места, в которых мы никогда не бывали.

– Опять ты со своими суеверными страхами.

– Подожди, и увидишь сама, – убеждал ее Гортон. – Здесь происходит что-то дурное.

– Что-то дурное происходит везде.

– Мне все это не нравится, – мрачно сказал он. – Я думаю, нам надо отсюда уехать.

В это время Торны сидели во внутреннем дворике. Было уже поздно. Дэмьен спал. Они молчали и смотрели в ночь. Лицо у Катерины припухло, виднелись кровоподтеки, и она ритмично прижимала к больному месту салфетку, смачивая ее время от времени теплой водой из кувшина, который стоял рядом.

– Ну, – сказала она наконец, – самое лучшее, что можно сделать с плохим днем, это покончить с ним. Я иду спать.

– Я еще немного посижу и приду.

Шаги жены затихли, и Джереми остался наедине со своими мыслями.

Он смотрел на лес, но вместо него видел госпиталь в Риме, себя, стоящим у стеклянной перегородки и давшим согласие на усыновление ребенка. Почему он не расспросил о матери Дэмьена? Кто она? Откуда? Кто отец ребенка, и почему он не пришел? За эти годы он делал некоторые предположения, которые усмиряли его страхи. Возможно, настоящая мать Дэмьена была простой крестьянской девушкой, религиозной, и поэтому пришла рожать в католический госпиталь. Это был дорогой госпиталь, и она, не имея связей, не смогла бы туда попасть. Возможно, она была сиротой, а ребенок родился вне брака, – этим объяснялось и отсутствие отца. Что еще надо было знать? Что еще могло иметь значение? Ребенок родился подвижный, красивый и «совершенно здоровый».

Торн не привык сомневаться в своих поступках и обвинять себя, его мозг упорно настаивал на том, что он все сделал правильно. Тогда он был в отчаянии. Будучи чересчур ранимым и чувствительным, он мог легко поддаться внушению. Возможно, он поступил неправильно. Может быть, следовало узнать побольше?

Ответа на эти вопросы Торн так и не получил.