Знамение. Начало

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Он продолжал смотреть на проплывающий внизу родной город, частично скрытый лоскутами облаков, ощущая всю нелепую абсурдность своего положения. Он висел, как забытая высохшая груша на обмерзлом дереве, на высоте трехсот километров от Земли, сражаясь с неповоротливым скафандром, тратя неимоверные усилия на починку какого-то регулятора жидкости для подачи воды то ли в раковину, то ли в унитаз в американском сегменте МКС, в то время когда он был нужен своей семье, вероятно так, как никогда прежде…

Почувствовав, что негативные эмоции захватывают его и вспомнив занятия по самоконтролю и психологии поведения в космосе, он постарался освободить разум от деструктивных мыслей, закрыл глаза, пять раз глубоко вдохнул и выдохнул, прислушался к тишине внутри, пытаясь найти точку опоры, а потом, вернув в нужное положение крепление на внешнем корпусе станции и внимательно осмотрев законченную работу, направился в обратный путь…

Космос

После четырех часов нахождения в открытом космосе его тело ныло от напряжения, словно его перемолотили и выплюнули из огромной электрической мясорубки. Каждая мышца будто звенела, совершая усилия, одно за другим, напрягаясь, чтобы продвинуть корпус еще немного вперед. Вроде бы он совершал обычные движения. Для Земли. Но в условиях космоса, будучи зажатым в громоздкий и неповоротливый скафандр, каждое такое движение давалось ему с неимоверным трудом. Особенно манипуляции руками в перчатке. Все потому, что скафандр находился под давлением. И чтобы преодолеть это давление, приходилось давить пальцами с такой силой, как на Земле приходится сдавливать теннисный мячик для проверки его целостности.

Он аккуратно сделал шаг вперед по поручню, закрепил карабин страховочного троса, продвинул корпус, потом подтянул ногу, при этом крепко прижимаясь как можно ближе к обшивке станции, зная, что стоило совершить даже небольшой неловкий толчок от станции, как он может отлететь в черноту космоса. И тогда его жизнь будет зависеть только от надежности страховочного троса. Потом он сделал еще один цикл такой же последовательности действий, чтобы передвинуться еще немного дальше, на этот раз преодолев особенное крупное сплетение инженерных узлов и проводов.

«Только бы ничего не зацепить», подумал он, больше беспокоясь о целостности станции, чем о своей безопасности.

Хотя в глубине его сознания все же всплыла известная всем космонавтам история о том, как 1991 году у одного из американских космонавтов на «Атлантисе», во время выхода в открытый космос, крохотный стержень внутри скафандра проколол одну из перчаток. Космонавт не заметил прокола, так как прут блокировал разрыв, а произошедшее обнаружили только на борту при инспекции оборудования. Неимоверная удача! Один шанс из десяти? Сотни? Тысячи? Поцелованный в лоб судьбой счастливчик! А остальным, менее везучим, при таком стечении обстоятельств грозила бы гипоксия и быстрая мучительная смерть, если не успеть быстро вернуться на борт корабля.

Преодолев несколько метров из оставшихся тридцати или сорока, он решил немного передохнуть, надежно закрепив карабин за очередной пролет поручня. Он больше не думал ни о родных, ни о проплывшем внизу городе, ни о мучивших его сожалениях и сомнениях. Он сосредоточился на деле.

Несмотря на активное охлаждение внутри скафандра и постоянный приток прохладного воздуха, он почувствовал, что потеет. Станция совершила очередной виток по орбите Земли и окончательно выскочила на светлую сторону. В черноте космоса ослепительной вспышкой сияло солнце, погасив свет всех до одной звезд. Он знал, что солнце на светлой стороне светит так интенсивно, что температура за бортом доходит до плюс сто пятидесяти, в то время, как на темной стороне температура опускается до минус двухсот.

Но ведь он не мог ощутить перепада температур. Ведь скафандр должен был надежно защищать его как от лютого холода на темной стороне, так и от пылающей жары на светлой. Однако факт оставался фактом. Ему стало жарко. Он снова закрыл глаза в привычной медитации, пытаясь успокоиться и определить действительно ли скафандр не справлялся с поддержкой нужной температуры. Или это его волнение заставляет тело перегреваться.

Он посмотрел на электронный блок на груди, где был расположен пульт управления скафандром и дисплей. Его ощущения подтвердились. Температура внутри скафандра действительно поднялась на несколько градусов выше нормы. Он перевел нужный тумблер из автоматического режима в ручной и вывел требуемый показатель. В ответ, за его спиной, агрегаты и узлы питания систем обеспечения жизнедеятельности усиленно зажужжали. Манипуляция сработала. Воздух, обдувающий лицо, действительно стал холоднее, а также по разгоряченному телу прошла волна приятной свежести.

Индикатор температуры на мониторе пришел в норму. Остальные показатели систем также не вызывали беспокойства.