Знамение. Вертиго

— Что ты делаешь? Ты же порежешься! Сначала нога, теперь, вот, решил и руку повредить! Подожди… — недовольно заверещала супруга, не признавая во мне героя боевика, увидев как я опрометчиво подставляю локоть к поверхности стекла. Она наклонилась к рюкзаку и принялась копаться в нем, а после вытащила наружу плотный шерстяной свитер, — оберни им руку…, - протянула она его мне.

— Спасибо, — пристыженно буркнул в ответ я, понимая, что зря жаловался про себя на нерасторопность супруги и насколько нелепо выглядел я в ее глазах, собираясь ломать стекло почти голыми руками.

Накрутив толстую ткань вокруг правой руки, начиная от кисти и до плеча, я удобно пристроился к двери, замахнулся и ударил локтем в стекло, ожидая, что оно тут же рассыпется. Однако в ответ раздался лишь глухой стук, а стекло оставалось невредимым. Я долбанул еще пару раз, до боли в локте, несмотря на защитный слой ткани, обернутой вокруг руки. Но преграда опять не поддалась, будто оно было сделано не из хрупкого стекла, а из твердого металла.

Я продолжал стучать, в промежутках между попытками пугливо озираясь по сторонам и всматриваясь в темноту торгового зала, каждую секунду ожидая, что звук моих неумелых ударов привлечет внимание и на нас вот-вот нападут. Но удача все же не оставляла нас, неким чудесным образом прощая нам ошибки и раз за разом позволяя выскакивать невредимыми из очередной ловушки или затруднительной ситуации.

Однако несмотря на мои отчаянные усилия, стекло все же оставалось целым.

— Оно, наверное, армированное…, - тяжело дыша пожаловался я жене, которая стояла рядом, скомкав лоб озабоченными складками, вскинув «домиком» брови и по-детски зажав кулаки, будто от этого мои усилия оказались бы более эффективными.

И тут я услышал, как позади нас, вдалеке, со стороны нашего подъезда, в прохладной тишине, к которой мы успели привыкнуть, раздался скрипучий вопль.

«Так-таак-таак-таак-та-а-а-а-а-к…», - прокатилось эхом по колодцу двора между домами.

Взглянув назад, на темнеющий массив здания, я ощутил как от страха немеют кончики пальцев на моих ногах.

«Так-так-так-так-таак-таак-таак-та-а-а-а-а-к…», - раздалось снова, еще громче и протяжнее, снова всполошив оркестр из тревожных барабанов у меня в ушах.

— Ломай ногой! — взволнованно прохрипела супруга и я немедленно принялся выполнять ее приказ.

Скинув с руки ненужный мне более свитер, я поднял правую ногу в тяжелом ботинке, перенеся вес тела на левую сторону, спровоцировав вспышку боли в опухшем колене, повернул подошву обуви напротив нужного фрагмента двери и резко ударил вперед. Однако стекло лишь снова издало глухой стук и не поддалось.

— Боже! Да что же ты!!! Ломая же ее! Ломай!! — взвизгнула супруга, когда в плотном окружающем нас мраке снова раздался скрипящий вопль, на этот раз намного ближе, чем прежде.

Собрав оставшиеся силы, я в отчаянии снова занес ногу вверх и, не надеясь на успех, долбанул по стеклу…, которое наконец издало долгожданный треск и сверкнуло в темноте образовавшейся трещиной.

Через считанные секунды проход был свободен. Я отбросил в сторону осколки стекла и торопливо забросил в помещение рюкзаки, пролез вперед первым, принял детей и дождался, пока супруга также окажется с нами.

— Надо закрыть ставни! — тяжело дыша обратилась ко мне она, выпрямившись во весь рост и кивнув в сторону цепочной веревки, которые виднелась на стене, справа от двери, которую я никогда не замечал, но которая не обошла внимание супруги.

Дрожащими руками я схватился за цепочку и потянул ее вниз, удивившись насколько легко поддается моим манипуляциям сложная и массивная конструкция. Под низкое утробное урчание, тяжелые рольставни послушно опускались с наружней стороны от входной двери. И дернув за цепь еще несколько раз, я захлопнул ставни окончательно, обеспечив защиту нашего нового убежища от тварей, скрипящих снаружи.

Несколько секунд мы стояли молча, прислушиваясь к окружающему пространству, привыкая к новой обстановке, нервно оглядываясь по сторонам.

Помня о верном способе проверить безопасность помещения, я стащил с носа маску и глубоко втянул воздух торгового зала.

В нос немедленно ударил тяжелый неприятный запах, в котором я признал смрад от испорченных продуктов, гниющих в оставленных без электричества холодильниках мясных полуфабрикатов и покрытых плесенью фруктов и овощей.

А еще, к огромному своему сожалению, я уловил тошнотворно-сладковатый «аромат» аммиака…

Шоколад

— Смотри! — чуть слышно просипела мне в ухо супруга, показывая рукой на разбитую банку с огурцами.

— Я видел… Оставайтесь тут…. Я проверю…, - шепотом ответил ей я, озираясь по сторонам и прислушиваясь к тяжелому, будто мешок с мокрым песком, безмолвию помещения.

- Пожалуйста, осторожно! — взмолилась она, опускаясь на корточки, сползая по краю кассовой стойки и притягивая к себе обеих девочек, — ты думаешь тут кто-нибудь есть?

— Я думаю, что да.

— О боже! Ну сколько можно? Я не могу больше так! Я устала! Что они от нас хотят? Что мы им сделали?