Знаменитость

Между вокзалами очередь к будкам нескольких уличных телефонов-автоматов казалась такой бесконечной, что вызывала тоску. Я еще раз незаметно пощупал спрятанные деньги и решил, что пока Алеша звонит, мне лучше постоять в центре площади, подальше от толпы. Хотя, наверное, глупо бояться карманных воров, собираясь на сходку воровских авторитетов.

Именно такое мероприятие, тайно намечалось завтра в Москве. Я собирался попасть на него, используя чужие связи в блатном мире. Чтобы там, раз и навсегда, освободить Алешу от долгов, передав деньги Бесу.

Как я эти деньги собирал и сколько ради них вертелся и унижался — вообще рассказывать не хочется. Я ведь еще не отдал предыдущие долги, а тут деньги понадобились снова и гораздо больше! Пришлось обойти не то, что всех друзей, но даже едва знакомых приятелей. Я врал любую ерунду, собирая по крупицам, хоть по сто рублей. Всей душой почувствовав себя побирушкой.

Под конец, не было такого табу, через которое я бы не перешагнул. Я даже попросил взаймы у родителей (чего не делал с первого курса института). Но отец, которому я не рассказывал подробности, а только намекнул, что речь идет о криминальных долгах, переполошился и начал требовать немедленно пойти за помощью к его бывшему однокласснику, занимающему какой-то пост в КГБ. И не мог понять, почему я толкую, что органы привлекать нельзя.

Но самое худшее ждало уже под занавес. Когда я понял, что недостающие две с половиной тысячи мне занять абсолютно не у кого — пришлось решиться на крайний шаг. Подловатость которого была так очевидна, что заставляла инстинктивно зажмуриться, каждый раз, когда настигало воспоминание, что я все-таки сделал это.

Я тайком снял последние деньги, остававшиеся у родителей на сберкнижке после июньского отпущения моих грехов. Подделал доверенность от имени отца. Подсунул ему чистый лист, наврав, что в институте спустили разнарядку — собрать подписи в поддержку африканских коммунистов, борющихся против режима апартеида. А потом стащил сберкнижку из немудреного тайника, где она хранилась — под салфеточкой на верхней полке серванта.

Некрасивая молодая кассирша с некоторым сомнением разглядывала листок изготовленной мною доверенности. Я стоял перед окошечком сберкассы, затаив дыхание и пытаясь изобразить то «надежное» выражение лица, которое — я знал — всегда нравится женщинам. Девушка подняла на меня глаза и тут же смущенно отвела их вниз — сравнить подпись отца на доверенности и в самой сберкнижке. Через секунду она уже поставила свою закорючку и передала документы дальше — на выдачу денег.

И уже на выходе из сберкассы, вместо облегчения, что проделка удалась — я впервые остро осознал, что сейчас прячу в карман все, что семья — обычные совслужащие — сумели накопить за всю трудовую жизнь. И единственный шанс не стать подлецом — все сделать четко и быстро. Выкупить Алешин долг, записать альбом, и вернуть деньги. До тех пор, пока родители не обнаружили их исчезновение со счета.

Вот такой ценой мне достались эти деньги. И права на ошибку у меня больше не оставалось.

— Еще две копейки есть? Телефон, сволочь, монетки глотает, — пожаловался подбежавший Алеша. — Ерунда какая-то, дозвониться не могу. Эй! Там моя очередь! Не занимайте аппарат! — завопил он и заторопился обратно, как только я выгреб из кармана всю мелочь.

Что-то у него явно не срасталось. И я мысленно ругнул себя за то, что в очередной раз имел глупость поверить, будто пьяница-певец способен организовать хоть что-то.

— Ничего не понимаю, — наконец, вернулся он, всем видом стараясь изобразить бодрость. — Друзья как сквозь землю провалились. Одним звоню — телефоны не отвечают, другие как назло на даче.

— Суббота сегодня. К тому же лето, — пояснил я. — Ну что, пойдем на вокзале загодя «лежанки» занимать? — зло спросил я Алешу, плюнул с досады, отвернулся и пошел к вокзалу.

— Куда ты! — он догнал меня и, запыхавшись, тряс за рукав. — Ладно, есть еще одно место. Не хотел там людей беспокоить, но раз уж так вышло…

— Алкаши в каком-нибудь притоне? — поинтересовался я.

— Ну, ты совсем меня не уважаешь, — обиделся он, перехватывая в другую руку свой непременный «Сандер Стратакастер». — Просто есть одно хорошее место. Там и накормят, и спать уложат. Это я тебе говорю! Ладно, хватит тут торчать, лови тачку…

— Ага, сейчас! — пообещал я, подхватывая сумку.

На троллейбусе до окраинного района, похожего на Черемушки, мы добирались больше часа. Кое-как нашли нужный дом и подъезд. Алеша позвонил в квартиру на пятом этаже. Из-за двери отчетливо доносился заманчивый запах готовящейся пищи. С тех пор, как утром в вагоне разносили чай с вафлями, у меня во рту не было и маковой росинки. Поэтому, когда дверь распахнулась, сначала я даже не разглядел женщину — слишком сильно дразнил запах чего-то горячего с кухни.

— Это же, как надо постараться, чтобы полтора часа ехать с Ленинградского вокзала?! — вместо приветствия бросила она с порога, низким, чарующим голосом, уверенным в своей женской притягательности. — Ну, входите! Картина Репина «Не ждали», — пошутила хозяйка.