Знаменитые авантюристы

Он завещал похоронить себя в Родезии, в горах Матопо, где когда-то царь Соломон добывал свое золото, а Родс продолжил начатое им, став некоронованным королем нового Эльдорадо. Но, увы, цари и короли тоже смертны. Многие были убеждены, что он принял смерть, стараясь очистить свое имя от поношений дамы, которой предложил в свое время дружбу. Другие прямо говорили, что Родс стал жертвой любовной связи и, хотя никогда особенно не увлекался женским полом, был убит женщиной, оказавшейся к тому же авантюристкой. Впрочем, слово это — авантюрист — в равной мере можно отнести к ним обоим, к Катерине Радзивилл и Сесилю Родсу. Разница лишь в масштабе их действий.

Последняя авантюра

Из двух лет, определенных судом, Катерина просидела за решеткой шестнадцать месяцев, до августа 1903 года. Причиной ее досрочного освобождения было плохое состояние здоровья, усугубившееся известием, что в Петербурге в возрасте пятнадцати лет умер ее младший сын Михаил. Однако так просто покинуть Кейптаун (это было одним из условий ее освобождения) она отказывалась, потребовав каюту в первом классе до Англии и достаточную сумму денег, чтобы по прибытии жить в приличном отеле. И власти пошли на это, лишь бы избавиться от всем надоевшей и опасной дамы. Чуть ли не за руку ее препроводили на пароход и вручили обещанные деньги — в самый последний момент, когда вот-вот должен быть поднят якорь.

Вскоре Катерина объявилась в Петербурге. И первое, что сделала, — засела за воспоминания. Они появились в 1904 году. Одну главу она посвятила Родсу. Пока это был лишь набросок, из которого позже вырастет целая ее книга «Сесиль Родс». Тогда же прошел слух, что княгиня Радзивилл намерена возбудить процесс против попечителей Родса и предъявить иск за нанесенный ущерб в 400 тысяч фунтов стерлингов. Однако, судя по тому, что всю оставшуюся жизнь она нуждалась, ее иск скорее всего был плодом воображения газетчиков.

Два года спустя ей, правда, пришлось снова участвовать в судебном разбирательстве. На этот раз в Варшаве по делу о разводе с князем Вильгельмом. Им было разрешено раздельное жительство. Только после смерти князя Вильгельма, скончавшегося в Вене летом 1911 года, Катерина обрела свободу и смогла во второй раз выйти замуж. Ее мужем стал Карл Эмиль Колб-Дальвин, бизнесмен, проживавший в Стокгольме. Брак этот длился недолго и не сыграл в жизни Катерины какой-либо значительной роли.

Катерина продолжала жить в Петербурге, хотя восстановить свое положение при дворе не удалось, сказалась, видимо, давняя взаимная неприязнь ее и императрицы. Однако это не значит, что она перестала проявлять интерес к тому, что там происходило, особенно к закулисной стороне придворной жизни. Тогда всех занимала таинственная болезнь наследника престола юного Алексея. Всем было известно, что он часто лежал в постели, страдая тяжелым недугом. О том, чем он болен, ходила масса слухов, но толком ничего никто не знал. Это была вроде бы тайна. И вот Катерина, едва ли не первая, раскрыла ее — обнародовала, что мальчик страдает гемофилией, неизлечимой болезнью крови. Она написала об этом в своей книге «Тайны русского двора», изданной в 1913 году — юбилейном для дома Романовых, — под старым псевдонимом «Павел Васильев». В предисловии указывалось, что это посмертное издание. «Граф Васильев, — говорилось в нем, — умер за несколько месяцев до выхода своего сочинения». Но в Петербурге на этот счет не сомневались — здесь хорошо знали подлинного автора.

К Катерине Радзивилл наведалась полиция, и вскоре ее выслали из России. Она философски отнеслась к этому: «Разве это позор — подвергнуться остракизму со стороны русской полиции?»

Некоторое время Катерина жила в Стокгольме. Одна за другой выходят ее книги, подписанные псевдонимом или собственным именем. О содержании их говорят заголовки: «Интимная жизнь последней царицы», «Германия при трех императорах», «Австрийский двор изнутри», «Франция без вуали». Позже выйдут: «Упадок и крах России. Секретная история великого падения», «Николай II, последний из царей», «Распутин и русская революция».

Скорость изготовления этих сочинений поражала современников — чуть ли не по две книги в год!