Знаменитые Козероги

Рассказывает Лана Паулс: «Раймонд за всю совместную жизнь ни разу не дал мне повода к ревности (как мы помним, Паулс поставил крест на своей разгульной жизни еще в начале 60-х, что в итоге способствовало крепости их брака. – Ф. Р.). Я его никогда не ревновала и ему такого повода со своей стороны не давала. И не потому, что у нас такие идеальные отношения. Просто это абсолютно лишнее. Что мне его ревновать, когда я знаю, что ему нужно и что ему не нужно. А все домыслы вокруг его имени сочиняли, наверное, те, кто хотел подогреть интерес к себе любыми способами. По-моему, это абсолютно нормальный рекламный ход.

Что касается Аллы Пугачевой… Мы с ней всегда были дружны, и я не могу сказать ей ни полслова упрека. Она человек очень гостеприимный, ее дом всегда был открыт и всегда полон народа. Когда мы приезжали и видели весь этот базар, я изумлялась: «Алла, как ты живешь?» – «Да я привыкла!».

Р. Паулс: «В любви Алла мне не объяснялась. Более того, у меня даже складывалось иногда обратное впечатление. Да и недавно, говорят, был опрос, просили назвать самую любимую народом песню, исполненную Аллой за долгую эстрадную жизнь. Оказалось, моя «Миллион алых роз». Пугачева же сочла нужным подчеркнуть, что сама терпеть не может этот «миллион». Здесь-то и проявляется не очень приятная черта ее характера: фальшивит. Не было ведь ни одного концерта, где она обошлась бы без «алых роз»…

Период нашего сотрудничества всегда вспоминаю с теплым чувством. Мы часто спорили, иногда ругались, но выходили на сцену, и нас встречали громом оваций. По двадцать концертов подряд давали в переполненных залах Москвы, это же не шутка. Благодаря той популярности мне даже пришлось выдержать самый страшный концерт в моей жизни – на приеме в честь какого-то съезда КПСС. (Речь, видимо, идет о XXVI съезде, состоявшемся в феврале 1981 года. – Ф. Р.) Именно там я вдруг особенно отчетливо осознал, что в этом зале моя музыка никому не нужна. Там были накрыты столы на несколько тысяч человек. Все жрали, пили и балагурили. А мы играли где-то в углу. Единственным членом Политбюро, который нас слушал, был Андропов…

Почему я там играл? Все очень просто: пообещали звание народного артиста СССР…»

Звание народного СССР Паулсу тогда так и не дали, отсрочив это событие на четыре года (звание же народного артиста Латвийской ССР ему присвоили еще 2 июня 1976 года).

Однако отсутствие высокого звания совершенно не сказывалось ни на популярности Паулса у слушателей, ни на его гонорарах. В период с 1981 по 1985 год он был одним из самых высокооплачиваемых композиторов Советского Союза – ежемесячно ему платили по 7—10 тысяч рублей авторских (огромные деньги по тем временам).

В «именной» для себя год Свиньи (1983) Паулс активно пиарился с Пугачевой, после чего началось охлаждение отношений между ними. Как написано в гороскопе: «Свинье будет комфортно с Быком, но немного скучновато. Потому он станет поглядывать по сторонам, а Бык этого не потерпит». Паулс и в самом деле стал «поглядывать»: например, написал песню для молодой певицы Кати Суржиковой (с ней она отправилась на фестиваль «Сопот-83»). Короче, с Пугачевой они раскланялись, после чего Паулс стал сотрудничать с другими известными исполнителями: Валерием Леонтьевым (написал для него песни: «Исчезли солнечные дни», «Полюбите пианиста», «Кабаре» и др.), Лаймой Вайкуле («Вернисаж», «Еще не вечер», «Шерлок Холмс», «Скрипач на крыше» и др.).

В середине 80-х Паулс создал детский ансамбль «Дзегузите» («Кукушечка»), и одна из песен, исполненная этим коллективом – «Дедушка с бабушкой», – тут же стала всесоюзным шлягером.

В 1987 году в Москве состоялся последний в том десятилетии концерт Раймонда Паулса – его совместная программа с Лаймой Вайкуле. После этого композитор надолго исчез из поля зрения российского слушателя.

В конце 80-х Паулс стал инициатором рождения песенного фестиваля молодых исполнителей в Юрмале. Этот фестиваль содействовал выявлению талантливых певцов, многие из которых поют и поныне. Однако тогда, на исходе СССР, фестиваль удалось провести всего лишь несколько раз. Позднее на вопрос о возрождении фестиваля, Паулс ответит следующим образом:

«Возродить «Юрмалу», по-моему, невозможно. Ко мне приходили какие-то люди, желавшие сделать на этом деньги. Для меня же «Юрмала» – детище, которое полностью держалось на энтузиазме друзей с московского телевидения и певцов, которые приезжали выступать со всего Союза. Они просто хотели пробиться в люди и приезжали. А сейчас за всем стоят деньги. Мне иногда неудобно становится, что какой-то сопляк, сыгравший всего три ноты, уже заводит разговор о деньгах…»