Знаменитые писатели Запада. 55 портретов

Симона не отстает от Сартра и заводит любовный роман с одним из студентов Сартра из Сорбонны Жак Лораном, который был на 17 лет моложе ее. Жак Лоран тоже вошел в «семью», параллельно он находился в любовных отношениях с Ольгой, — все перепуталось в доме Сартра — Бовуар! И при всем при этом Сартр и Симона сохранили хорошие, нет, отличные отношения между собой. В годы второй мировой войны Сартр писал Симоне: «Любимая, десять лет знакомства с тобой были самыми счастливыми годами моей жизни. Ты самая прекрасная, самая умная и самая страстная. Ты не только вся моя жизнь, ты моя гордость». А еще Сартр называл Симону своей сутью.

Когда Симона де Бовуар вошла в зрелый 40-летний возраст, ее суть взбунтовалась: влияние интеллекта ослабло, и ей захотелось грубого «мачо» — таким мачо явился молодой американский писатель Нельсон Олгрен. «Приходи, любимый, — писала она Олгрену, — приходи и возьми меня в свои сильные, нежные и жадные руки». Их роман начался в 1947 году в Чикаго и длился четыре года, а потом она вернулась к «милому малышу» Сартру, а переписка продолжалась еще 27 лет! «Любимый крокодил» — называла Бовуар Олгрена, а он ее — «пьяной лягушкой», и она признавалась ему, что «лежать в крокодильем желудке лягушке, должно быть, приятно, тепло и уютно».

Кто кого съел: «крокодил» «лягушку» или, наоборот, «лягушка» «крокодила», не совсем ясно, но они расстались не очень дружелюбно. А потом неожиданно появилась на свет «Письма к Нелсону Олгрену» с подзаголовком «Трансатлантическая любовь 1947–1964» и в ней вывалены все пикантности и пряности их отношений. А до этого любовные письма Симона использовала в романе «Мандарины», за которую получила Гонкуровскую премию. Нельсон Олгрен негодовал: «Черт ее побери! любовные письма — это слишком личное. Я не раз бывал в публичных домах, но даже там женщины держат двери закрытыми». То женщины, а то — писательница: ей важно пережить любовную связь на страницах книги!..

После Нельсона Олгрена в 1954 году появился Клод Ланцман, который был на 20 лет моложе Бовуар. Он был очарован ее проницательным и смелым умом. Связь эта продолжалась 7 лет.

Как это всё понять? С обычной обывательской точки зрения трудно. Но Симона де Бовуар была не обывательницей, а искательницей новых отношений между женщиной и мужчиной. Ее друзья часто шутливо называли ее Нотр Дам де Сартр и Ла Гранд Сартрез (по аналогии с Сартром и коньяком), но она хотела играть не второстепенную роль, а главную.

В 1949 году вышла книга Симоны де Бовуар «The second sex», которую переводят как «Второй пол» или как «Второй секс». Она стала не только манифестом, но и библией феминизма. Знаменитая фраза: «Никто не родится, пока не появится женщина». В книге много эпатажа — нападки на церковь: как можно запрещать аборты, но благословлять мужчин, идущих на войну? Это не лицемерие, а отношение Симоны к лесбийской любви, которую она считала «идеальной формой посвящения юной девушки в таинства секса». Плюс апология свободной любви. «А не обязательно быть матерью, чтобы рожать себе подобных». И апофеоз: «Сам принцип брака непристоен, поскольку он превращает в право и обязанность то, что должно основываться на непроизвольном порыве». Не это ли воспевал наш Игорь Северянин?

Душа — как парус, душа — как арфа.
О чем бряцаешь? Куда летишь?..

И вообще все — «Свежо и знойно. Светло и смело». Как написала Симона в книге «Второй пол (или секс)»: «Нас интересуют перспективы личности не на пути к счастью, а к свободе». Женщина — не самка, не вещь, она — личность! Естественно, книга имела шумный успех и ее многократно переиздавали во всех странах, кроме России, разумеется.

Пока Симона была в своем свободном полете — то сестры Коз, как она называла Ольгу и Ванду, то Олгрен, то Ланцман, то еще кто-то, Сартр перебирал свою сексуальную колоду: Долорес и кто-то еще. «Главная причина, по которой я окружаю себя женщинами, — говорил Сартр, — заключается в том, что я предпочитаю их компанию мужской компании. Мужчины обычно нагоняют на меня скуку».

И опять же можно подверстать Северянина: «Ах, в каждой фее искал я фею…»

Влюбленности вспыхивали и гасли. Отдалившись друг от друга, Сартр и Симона вновь сблизились и стали вместе разъезжать по миру.

Последний «взбрык» Сартра — Арлетт эль-Каим, молоденькая студентка из Алжира, ставшей не только убежденной сторонницей философского учения Жана Поля, но и любимым секретарем обожаемого «гуру». 17-летняя пламенная евреечка утешала Сартра и в постели, да так страстно, что даже хотел на ней жениться. Потом передумал и… удочерил. «Дочь» нисколько не мешала Симоне.