Знаменитые расследования Эркюля Пуаро в одном томе

– Если говорить обо мне, я и это считаю глупостью. Но главари, видите ли, боятся, что какие-то ваши слова или поступки могут помочь тем, кто сообразительнее вас. А потому – вас следует выслать.

Графиня, похоже, была весьма нелестного мнения о моих способностях. Я подавил раздражение. Без сомнения, она появилась на моем пути лишь затем, чтобы рассердить меня и дать мне понять, что я ровно ничего не значу.

– Конечно, было бы совсем нетрудно… э-э… устранить вас, – продолжила она, – но я бываю иной раз ужасно сентиментальна. Я просила за вас. У вас ведь где-то есть милая маленькая женушка, так? И вашему бедному маленькому другу, который погиб, было бы приятно знать, что вас не убили. Он мне всегда нравился, вы это знаете. Он был умен… весьма умен! Если бы он не выступил один против тех четверых, он мог бы многого достичь, я уверена. Я открыто это признаю – он был моим учителем! Я послала венок на его похороны в знак моего восхищения – огромный венок из алых роз. Алые розы хорошо отражают мой характер.

Я выслушал все это молча со все нарастающим отвращением.

– Вы похожи на мула, когда он прижимает уши и начинает брыкаться. Ну, я вам передала предупреждение. Помните, что третье предупреждение вы получите из рук Истребителя…

Она кивнула шоферу, и автомобиль двинулся с места и быстро покатил вперед. Я машинально запомнил номер, но вовсе не надеялся, что он приведет меня к чему-то. Большая Четверка никогда не бывала небрежной в деталях.

Я, словно протрезвев, пошел домой. Из потока слов, пролитого графиней, следовало одно. Моей жизни угрожала серьезная опасность. И хотя я вовсе не намеревался прекращать борьбу, я понял, что теперь мне придется каждый шаг делать с большой осторожностью.

Пока я обдумывал все эти события и искал наилучшую линию поведения, зазвонил телефон. Я пересек комнату и снял трубку:

– Да, алло… Кто это говорит?

Я услышал резкий голос:

– Вам звонят из госпиталя Святого Юлиана. У нас тут китаец, его ударили ножом на улице, и он попал к нам. Он при смерти. Мы позвонили именно вам потому, что нашли у него в кармане обрывок бумаги с вашим именем и адресом.

Я был в крайнем изумлении. Однако после мгновенного раздумья сказал, что, пожалуй, приеду прямо сейчас. Госпиталь Святого Юлиана находился, насколько я знал, неподалеку от доков, и мне пришло в голову, что китаец, возможно, сошел с какого-то корабля.

И только когда я уже ехал в госпиталь, меня пронзило внезапное подозрение. А что, если это ловушка? Кто бы ни был этот китаец, здесь мог приложить руку Ли Чанг Йен. Я припомнил западню с мнимым отравлением. И если звонок – еще одна уловка моих врагов?

По некотором размышлении я решил, что в любом случае от визита в госпиталь вреда быть не может. Возможно, это и не имеет отношения к заговору. Конечно, умирающий китаец мог сообщить мне нечто такое, что завело бы меня прямо в руки Большой Четверки, но, если я буду осторожен и внимателен и притворюсь доверчивым остолопом, я могу узнать кое-что полезное.

Как только я прибыл в госпиталь Святого Юлиана и назвал себя, меня тут же провели в травматическое отделение к постели пострадавшего. Он лежал абсолютно неподвижно, глаза были закрыты, и лишь едва заметное дыхание давало понять, что он еще жив. Возле постели стоял врач, держа руку на пульсе китайца.

– Он едва жив, – прошептал доктор. – Вы его знаете?

Я покачал головой:

– Никогда его не видел.

– Тогда почему у него в кармане были ваше имя и адрес? Вы ведь капитан Гастингс, так?

– Да, но я понимаю в этом деле не больше вашего.

– Удивительно. Из его документов ясно, что он служил в доме некоего Инглза, отставного государственного служащего. А, так вы с ним знакомы? – быстро произнес врач, поскольку я остолбенел, услышав произнесенное имя.

Слуга Инглза! Тогда я наверняка видел его прежде. Вот только я так и не научился отличать одного китайца от другого. Должно быть, он вместе с Инглзом отправился в Китай, а после гибели хозяина вернулся в Англию с каким-то сообщением – может быть, даже и для меня. Я понял, что узнать это сообщение не просто необходимо, а жизненно важно.

– Он в сознании? – спросил я. – Он может говорить? Мистер Инглз был моим старым другом, и я думаю, этот бедняга принес мне какое-то известие от него. Видите ли, мистер Инглз пропал дней десять назад, и предполагают, что он упал за борт.

– Он в сознании, но я сомневаюсь, что он сможет что-то сказать. Знаете, он потерял чертовски много крови. Конечно, я могу ввести ему дополнительную дозу стимулятора, но вообще-то мы уже сделали все, что было в наших силах.

Тем не менее он сделал китайцу подкожное вливание, а я стоял возле постели, надеясь, несмотря ни на что, услышать нечто важное… увидеть некий знак… что-то, что может оказаться для меня весьма ценным в погоне за врагами. Но минуты шли, а знака не было.