Знаменитые шпионы XX века

4. Тщательно ли продуман этот вопрос, коль скоро Америка идет к полному поражению Японии — быстро и дорогой ценой в противовес долгой, затяжной осаде? Я сказал, что хотел бы понять, как люди, которые желают быстрой победы, могут выступать в роли миротворцев в Японии?»

Была и другая альтернатива, предложенная Грю и подчеркиваемая в радиоперехватах японских сообщений, которые мы могли читать, поскольку расшифровали их код. Япония была готова молить о мире, но она бы не сделала этого безоговорочно; ей нужны были гарантии, что император останется на троне, пусть даже как конституционный монарх. С такой гарантией, чувствовал Грю, война на Тихом океане могла бы окончиться без

* Джордж Кеннан, один из величайших мыслителей Госдепа послевоенного периода, написал, что самая мудрая политика для Соединенных Штатов — это избегать войны с Японией, позволив ей оставаться противовесом советскому влиянию на Дальнем Востоке, и что, сокрушая Японию, мы создаем вакуум силы. А фракция анти-Грю как раз и искала, как усилить это тотальное разрушение Японии.

нападения на японскую землю и без вступления Советского Союза в войну — возможность, которой страшились и он, и другие члены Кабинета — и не без причины. В тот же день Форрестол выдвинул свои четыре предложения, заметив при этом, что:

«Помощник госсекретаря Грю несколько прояснил свое представление относительно идеи сохранения японского императора. Он сказал, что его идеи были неправильно поняты и неправильно истолкованы. Он сказал, что он выступает лишь за то, чтобы отложить решение по вопросу о японском императоре, пока не завершим военную оккупацию, и уже тогда сможем решать, где актив, а где — пассив. Он сказал, что согласится лишь с такими действиями, которые помогут сохранить максимум американских жизней».

И Грю, и госсекретарь Стимсон выступали за заявление от имени Соединенных Штатов, в котором было бы сформулировано требование безоговорочной капитуляции и оговорено, какого рода мир могла бы ожидать Япония взамен, а также обещание, что японцам будет позволено оставить их императора и религиозные институты. Но нашлось трое людей, составивших оппозицию идее «компромиссного мира», при котором Япония признает свое полное поражение, но получает в обмен позволение сохранить конституционного монарха, буде японцы того пожелают. Эти трое — помощники госсекретаря Дин Ачесон и Арчибальд Мак-лиш, а также Элмер Дэвис. Все трое обрушились на идею компромисса, метая громы и молнии. И генерал Маршалл, за которым президент Трумэн по необъяснимой причине сохранил последнее слово, был с ними согласен. 29 мая 1945 года формула мира была отвергнута.

Но для Оуэна Латтимора этого было недостаточно. Он был убежден, что Соединенным Штатам следует занять категоричную позицию в пользу свержения микадо, выставив это в качестве главного условия для заключения какого-либо японо-американского мира. Вскоре после встречи Грю—Стимсон—¹Форрестол и негативной реакции генерала Маршалла на их предложения, тот же Дин Ачесон, который никогда не признавал сколько-нибудь значительной роль Латтимора в формировании высокой политики, устроил ему приглашение на встречу в Белый дом*.

* На этой встрече Латтимор предложил урезать помощь китайскому националистическому правительству. Через год генерал Маршалл обязал Латтимора срочно подготовить «обзор» дальневосточной политики. А через несколько месяцев люди, поддерживавшие старую политику, Думюн и Грю, были изгнаны из Госдепартамента. Визит Латтимора в Белый дом состоялся примерно за неделю до того, как м-р Трумэн отбыл на Потсдамскую конференцию, убежденный, между прочим, что Британия, но не Россия, является главным врагом Соединенных Штатов.

В беседе с президентом Латтимор всячески возражал против любой позиции или решения, которые могли быть приняты этим правительством и которые сделали бы возможным сохранение монархии в Японии. Однако получил отпор от президента.

Почему Ачесон, Маклиш и Дэвис возражали — можно только догадываться. Почему возражали коммунистические восхвалите-ли и либеральные глашатаи — понять легко. Ялтинские соглашения позволили России взять будущее Китая за глотку и получить плацдарм в Японии. Завершись Тихоокеанская война после того, как Красная армия успела бы внести в нее формальный вклад, этот плацдарм стал бы угрожающим. Грубо говоря, русские не желали иметь никакого «противовеса» своему влиянию на Дальнем Востоке. В случае полного поражения Японии у русских были бы развязаны руки в деле советизации страны. Необходимость свержения императора с точки зрения коммунистов также была очевидной, поскольку микадо мог бы оставаться уравновешивающей силой в поверженной стране и блокировать стремительное распространение советской гегемонии. Русские желали тотальной деморализации страны как необходимой предпосылки для захвата ими власти.