Итак, Пекин явился в Париже. Хозяин собачки, получив отпуск, вздумал жениться, а невеста его ненавидела собак.
Любовь взяла верх над дружбой, и Пекин был продан в табачную лавку, где новый хозяин тотчас выучил собачку держать в зубах трубку.
Какой переход! Собака, сперва любимица знатной госпожи, потом шествующая впереди французского полка и, наконец, стала служить вывеской!
В Пруссии жила собака Генгиск, которую следовало бы, по всей справедливости, наградить военной медалью; но, как это часто случается, истинные полковые служаки чаще всего обносятся наградами, крестами и медалями. Генгиск любил служить, а не прислуживаться, что делали разные шавки, принадлежавшие женам офицеров, служивших в штабе. Генгиск родился и вырос в той части команды, на которой исключительно лежало исполнение приказаний начальства, где военная дисциплина стояла на первом плане.
Среди таких солдат и Генгиск усвоил себе чувство слепого исполнения чужой воли, да, быть может, такие неоцененные солдатские качества перешли еще и по наследству к нему от родителей, тоже живших и служивших в этом же полку. Вся фигура Генгиска выражала собой одно лишь слово «слушаю-с!»
Во время войны с Данией ни одна вылазка не обходилась без этой собаки.
Обладая удивительным чутьем, она легко открывала присутствие неприятеля. Когда один из ее друзей падал, пораженный пулей, собака принимала на себя роль хирурга и, прилегши около раненого, лизала его раны, не отходила от него до тех пор, пока его не уносили с поля сражения. В продолжение всей кампании Генгиск не получил ни одной царапины: он чувствовал приближение ядер и быстрым прыжком избавлялся от них.
Во время взятия Дюппеля, в ту минуту, когда войска бросились в атаку, собака бежала впереди своего батальона и первая взлетела на высоты, к великому изумлению неприятеля. Она лаяла в знак победы, вертела хвостом и как будто говорила: «Я здесь, выручайте меня». Так, действительно, и случилось.
При переправе через Альзен, не захотев занять место солдата в маленьких лодках, она пустилась за своими товарищами вплавь и первой явилась на другом берегу, отряхиваясь перед самым неприятелем и ожидая случая встретиться с новой опасностью. Собака покоилась на лаврах в Берлине и, подобно старому служаке, всегда вздрагивала при звуках барабана и рожка. Она как будто говорила всякому проходящему полку: «Я тоже была при взятии Дюппеля!»
Жизнь этой знаменитой собаки описана одним прусским ветераном, сослуживцем ее по полковой службе. Милло была большая
Во все продолжение войны с Данией эта собака была неотлучным товарищем своего хозяина: возле него на правом фланге она появлялась на учениях и смотрах. Делая перекличку солдатам, начальник роты всегда выкликал и Милло. Отсутствие собаки сейчас же замечалось, и об этом наводили справку. Вся команда любила эту собаку и делилась с ней в походах как куском хлеба, так и ночлегом.
В походах собака шла всегда впереди команды, выдерживая натиск разных деревенских шавок. При переходах через мосты она бросалась в воду и вытаскивала оттуда оброненные солдатами вещи. Однажды вытащила из воды маленькую девочку, которая, стоя на берегу реки и видя приближение неприятельских солдат, так испугалась, что у ней закружилась голова и она упала в речку. В свободное время собака уходила одна на охоту и приносила своей команде то зайца, то кролика.