Знаменитые судебные процессы

Но в эту минуту происходит нечто уже совсем неожиданное. Вслед за Шеню выступает защитник госпожи Кайо Лабори. Потрясая гривой седых волос, он стучит кулаком по папке с делами и призывает свидетеля к ответу.

— Я не потерплю никакой двусмысленности, — горячится Лабори. — Этот человек либо наговорил лишнего, либо чего-то не договорил. Пусть он объяснится перед господином Кайо!

Изумлению всех нет предела. Судя по виду председателя, можно подумать, что он считает Лабори сумашедшим. Но вот встает и сам Кайо.

— Нападая, нужно идти до конца, — с пафосом заявляет он. — Я требую исчерпывающих разъяснений!

Снова вызывают Латзарю. Он смущенно говорит, что больше по этому вопросу ничего добавить не может.

— Кальметт заверял меня, что не намерен печатать эти документы, — объясняет Латзарю, — так как их разглашение нанесло бы непоправимый yщep6 нашей родине.

— Довольно лжи, — восклицает Кайо. — Если эти документы у вас, зачитайте их! Ну, читайте же!

Латзарю с трудом сдерживает злость:

— Весьма высокопоставленные особы просили господина Кальметта ие разглашать содержание этих документов. Следовательно, я не вправе предавать их гласности.

— Милостивый государь, — напыщенно и несколько театрально говорит Лабори, — уклоняясь от прямого ответа, вы клевету отягощаете ложью!..

— Я никогда ни на кого не клеветал! Все, что я сказал, чистая правда! Документы существуют! — вне себя кричит Латзарю. — Брат господина Кальметта передал их президенту республики!

В зале слышится ропот. Теперь понятно, почему Шеню не использовал показания Латзарю. Он связан государственной тайной! Стало быть, процесс фальсифицирован в самой своей основе.

Лабори чувствует, что еще немного — и он утратит контроль над аудиторией. Присяжные заерзала на скамейках. И тут интуиция подсказывает бывшему защитнику Дрейфуса поистине гениальное решение. Если публика возмущается, надо возмущаться вместе с ней.

Повернувшись к государственному обвинителю, адвокат дает волю своему гневу:

— Помилуйте, господин прокурор, так, значит. эти документы находятся в руках правительства! Почему же в таком случае они не приобщены к делу? Я требую незамедлительно наложить на них арест. Как защитник, я вовсе не обязан соучаствовать в каких-то сомнительных делах, быть может! дозволительных в парламенте, но недопустимых в суде. Пока я принадлежу к сословию адвокатов, этому не бывать!

Блистательная тирада. Публика разражается аплодисментами. Лабори торжествует победу. Прокурору остается только обратиться с просьбой к правительству сделать официальное заявление по поводу «зеленых документов». Заседание закрывается под оглушительный шум зала. Как разобраться теперь, кто здесь лжет, а кто разыгрывает комедию. И хотя всем любопытно услышать, каков же будет завтрашний ответ правительства, трудно избавиться от неприятного ощущения, что в этом процессе политика окончательно возобладала над правосудием и что до истины уже не докопаться.

Двадцать третьего июля 1914 года к началу четвертого дня судебного разбирательства собралось столько народу, что даже скамьи, отведенные для представителей прессы, захвачены публикой.

Тут и важные господа в визитках, сурово поглядывающие сквозь стекла своих лорнетов, и девицы с осиными талиями, в платьях с глубоким декольте. Трудно сказать, кто же из двоих — Анриэтта или Жозеф Кайо — привлекает больше зрителей.

Разумеется, господин Кайо официально присутствует на суде всего-навсего в качестве свидетеля.

Но со вчерашнего дня подлинным героем сделался именно он, ибо вчера истцы, за которыми стоят политические противники Кайо, предъявили обвинение лично ему, бывшему премьер-министру и министру финансов, лидеру радикальной партии и вожаку пацифистов, стремящихся любой ценой избежать войны, обвинение в организации преднамеренного убийства Гастона Кальметта с целью предотвратить публикацию отнюдь не любовных писем, а небезызвестных «зеленых документов», то есть немецких телеграмм, по всей вероятности подтверждающих, что Жозеф Кайо в тайне от кабинета министров вел переговоры с Германией.

Сегодня будут заслушаны показания госпожи Гсйдан, первой жены Кайо, подозреваемой в том, что она передала Гастону Кальметт опубликованное в его газете письмо.

Заседание обещает быть бурным… Многие опасаются даже провокаций со стороны националистов и «королевских молодчиков». Поэтому сегодня утром посетители снова столкнулись с корсиканским отрядом Жозефа Кайо… Журналисту, упрекнувшему его в том, что он прибегает к помощи этой «полиции», Кайо сухо отвечает:

— Если бы моя корсиканская гвардия не сдерживала весь этот сброд, он бы приступом взял Дворец правосудия!

Словом, судя по шумным аплодисментам, которыми встречено появление бывшего премьер-министра, сегодня, 23 июля 1914 года, в зал заседаний суда проникло не слишком много его противников.

Председатель открывает прения сторон. И сразу же государственный обвинитель Эрбо торжественно зачитывает ответ правительства на полученный накануне запрос.