Знаменитые судебные процессы

Что говорит по этому поводу сам Петио? Все очень просто; он уверяет, что входил в состав группы Сопротивления под названием «Мухомор». Да-да, «Мухомор» как средство для истребления вредных насекомых! Черный юмор? Трудно сказать что-либо определенное об этом необычном подсудимом — нервном и беспокойном, негодующим на председателя суда, на прокурора, на гражданских истцов, — о человеке, внимательно следящем за реакцией публики, подобно актеру, который судит о своем таланте по количеству сорванных аплодисментов.

— Если вы были участником Сопротивления, то назовите имена ваших товарищей! — требует председатель суда Лезе. Петио:

— Ну нет! Вы же способны надеть наручники на людей, которые уничтожили уйму бошей!

Председатель в растерянности. А Петио продолжает:

— Я не назову вам их имен, пока не будет закончена чистка, пока не будут посажены в тюрьму все предатели, которые присягнули Петену!..

В зале шум. Какая дерзость! Не имеет ли в виду Петио некоторых присутствующих здесь магистратов?

Обескураженный председатель поднимает руки. И Петио сразу же кричит:

— Не воздевайте руки к небесам, господин председатель!

— Я буду поднимать руки, когда мне заблагорассудится.

— Тогда вы сейчас поднимите их еще выше. Да как же так можно!

Между тем Петио рассказывает о своем участии в движении Сопротивления. Поначалу он принадлежал к организации, возглавляемой Пьером Броссолетом. Затем, после встречи с агентом из Лондона, имя которого он забыл, Петио создает свою собственную группу и, действуя под именем доктора Евгения, занимается ликвидацией приспешников гестапо.

— Как же вы действовали? — задает вопрос председатель.

— Тактика наша была несложной. Мы говорили; «Немецкая полиция. Следуйте за нами!» — и арестовывали предателя. Он шел с нами. Его заталкивали в машину н вывозили в лес: в Марли, Сен-Жермен, Пуасси. А там убивали.

Председатель:

— Но вы противоречите сами себе: вы же говорили, что казни совершались на улице Сюер.

— Правильно, когда мы торопились. О, господин председатель, можете не сомневаться, когда требовалось, мы проявляли и храбрость и дерзость!..

Да, в его дерзости здесь никто не сомневается.

Достаточно посмотреть на Петио. Саркастичный, уверенный в себе, он сидит, непринужденно облокотившись о барьер, и держит в напряжении весь зал.

Неожиданно со скамьи гражданских истцов поднимается человек в черном костюме. Это господин Верон. Петио поворачивается к нему:

— Вы, защитник евреев, сядьте. Вы не имеете права говорить!

И тут господин Верон, старый участник Сопротивления, выходит из себя:

— Я не позволю вам, выгораживая себя, порочить Сопротивление!

Раздаются аплодисменты, крики, трудно что-нибудь разобрать.

— Вы ведете двойную игру, метр Верон!

— Петио, немедленно возьмите свои слова назад, иначе я расквашу вам физиономию!

Председатель суда Лезе надрывался от крика:

— Прошу соблюдать тишину!.. Тихо!

Но тишина наступает не сразу. Какая сцена! Д затем спектакль продолжается. Теперь Петио рассказывает о своем необыкновенном "бюро путешествий". Некоторых действительно препровождали до демаркационной линии, но бывали и другие, предатели— для них путешествие заканчивалось на улице Сюер.

— Моим первым клиентом, — говорит Петио, — был некий Боксер Джо. Он походил… как бы это сказать, на настоящего сутенера… Или скорее, я сказал бы, из полицейского инспектора.

В зале хохот. Петио скромно улыбается. Он несколько теряется лишь чуточку позднее, когда его просят сообщить имена, подробности. Ах, он выбросил все это из головы… Из предосторожности, конечно… Ведь Петио и в самом деле был арестован гестапо; его несколько месяцев держали в тюрьме и даже пытали.

— Они подвешивали меня на крюках, пилили зубы, зажимали голову в тиски… господин председатель, я стою теперь перед вами в здравом уме и твердой памяти только благодаря моей сообразительности и самообладанию.

На этот раз никто не смеется. Петио продолжает.

Он был освобожден немцами за выкуп в сто тысяч франков. По выходе из тюрьмы он обнаруживает у себя, на улице Сюер, эти трупы…

— Трупы, господин председатель, совершенно неизвестных мне людей, которые мои товарищи оставила там исключительно по небрежности. Это же очевидно…

— Ну а известь, а печь? Петио:

— Моим друзьям, не отличавшимся особой чувствительностью пришла в голову мысль сжечь трупы в мое отсутствие.

— Кто же эти друзья, Петио? Кто они?

— Я не из тех, кто доносит на своих товарищей. Вы ведь тут же обвините их в пособничестве!

— Послушайте, Петио, я обещаю вам отпустить их, если они уничтожали только агентов гестапо.

Петио пожимает плечами:

— Слышал я эту музыку. Если не вы сами, то ваши собратья задержат их после того, как меня оправдают!

— Вы полагаете, Петио, что будете оправданы?!

— Безусловно, господин председатель. Я в этом ничуть не сомневаюсь. Кроме того, меня судите не вы лично, а господа присяжные, и я им подлостью доверяю.