Знаменитые убийцы и жертвы. От Каина до Чикатило

Серию убийств Головкин начал в 1984 году. Через три года неподалеку от правительственных дач (в том числе и от дачи будущего президента РФ Б. Ельцина) зоотехник поставил себе гаражик. Снаружи скромный. А внутри, под землей, оборудовал настоящий бункер — звуконепроницаемый, с камерой для пыток. И стал под всякими предлогами заманивать туда мальчиков в возрасте от 10 до 15 лет. Издевался над ними, насиловал и убивал. В 1990 году Головкин заманил в свой бункер одновременно двух мальчишек, а в сентябре 1992-го — сразу трех. Закрывшись изнутри на замок, он связывал их, а затем поочередно пытал, заставляя умирать медленной смертью. Мальчики, которых ожидала та же кончина, должны были наблюдать за мучениями товарищей. Расчлененные трупы детей зоотехник закапывал в лесу. Он даже пробовал есть мясо своих жертв. Убийство троих стало последним для Головкина. В машину он заманивал не троих, а четверых мальчиков, но четвертый отказался и впоследствии смог описать преступника.

Милиционеры, арестовывавшие Удава-Фишера, отметили, что при общей заурядности лица глаза у него — «как у Кашпи- ровского». Судмедэксперты решили, что обвиняемый вменяем, хотя и имеет признаки шизоидной психопатии.

После ареста Головкин сознался лишь в 11 умышленных убийствах, хотя, возможно, их было и больше. Во всяком случае, первоначально следствие инкриминировало преступнику 40 убийств. Тогда же Головкин заявил следователям:

— Что я, дурак — признаваться в других преступлениях?! Я хочу себе продлить жизнь. Буду сознаваться в преступлениях по очереди, чтобы потом мое дело отправили на доследование.

Позже Головкин изменил тактику поведения, стал сотрудничать со следствием, показывал места захоронения трупов.

На суде он вел себя спокойно и полностью подтвердил показания, данные в ходе следствия.

Суд признал Головкина виновным, и 19 октября 1994 года, спустя два года после ареста, зоотехник-садист был приговорен к расстрелу.

Последняя деталь: убивая мальчиков, Головкин забирал себе их нательные крестики.

СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО

Впечатляющий материал, посвященный убийствам в России конца XX века, опубликовал ежемесячник «Совершенно секретно». Это фрагменты исповеди Алексея Сударушкина (1936-1981).

Сударушкин не из разряда простых убийц, он был доктором медицинских наук, талантливым детским врачом. Очередь на прием к нему растягивалась на год, родители больных детей на него просто молились. И Сударушкин этого заслуживал — он ставил на ноги совсем безнадежных. Но был у него свой бзик — раз в полгода врач превращался в насильника-убийцу. Лечил детей — и насиловал тоже детей. А потом убивал, наслаждаясь смертью ребенка. Суд приговорил Сударушкина к высшей мере наказания. Незадолго до исполнения приговора журналисту удалось записать на магнитофон исповедь убийцы. Она поразительна не только фактами, но и попыткой осмыслить свои поступки, так сказать, философски, с точки зрения «высших сфер». Приведем выдержки из этой исповеди в пересказе В. Логинова.

«После института поехал работать в Магадан... Там я сделал свою первую кандидатскую диссертацию. Вскрыл пятьсот детских трупиков и нашел закономерность. Теперь дети в Магадане не умирают от этой болезни. Но что я за это получил? Червонец прибавки к зарплате? Внутреннее удовлетворение? Нет его, как нет и благодарности людей. Им глубоко плевать на того, кто нашел метод.

Когда я вскрывал мертвых детей, слышал голоса: жалобные и плачущие. Сначала думал — слуховые галлюцинации. Потом разговорился с рабочими крематория. Они признавались, что слышали крики душ, когда сжигали трупы. И у меня, стало быть, души младенцев плакали, им больно было. Я решил, что близок час, когда я загремлю в дурдом. Но скоро все прошло. К голосам привык и даже подстроился под них. Вводил трупу наркоз, и голосов не было. Тогда душам не было больно...

Неподалеку от Сусумана есть Долина смерти. Несколько тысяч политзаключенных лежат подо льдом, как живые. Иногда их даже с самолета видно. Но знаете, какая там аура... тончайшая... трепетная...Я ездил туда заряжаться. Души заключенных свили там себе гнездо и дежурят, как на посту. Меня они не любили, но все-таки подпитывали...

Я имел много денег, потому что в сезон ездил с артелью старателей как врач. Когда мы возвращались в Магадан, то на три дня закупали кабак и гудели. Я брал червонцы, как колоду карт, и поджигал этот веер. Официантки давились от злобы. Потом я швырял под стол пачку денег, и толстые бабы лазили на карачках, как собаки, рыча и вырывая друг у друга купюры...