Знаменитые загадки истории

Долгое время русского императора Павла I историки представляли деспотичным и недалеким самодуром. Сейчас характеристика этого монарха резко изменилась и его все чаще называют Гамлетом и Дон Кихотом в одном лице, идеалистом и романтиком на русском троне.

Когда Павел I взошел на российский престол, по рукам ходил астрологический прогноз, где среди иных пророчеств указывалось: «Родившийся между 15 сентября и 13 октября бывает частию флегматик, мужественного нрава, имеет великий лоб и широкие брови… Скор к гневу, но скоро и отходит. Охотно слышит о себе похвалы, смирен, но бывает злопамятен. Смерть ему последует от злой женщины. И если переживет 42-й год, то будет жить до 99 лет». Прогноз оказался не совсем точен. Хотя цифра 42 оказалась для Павла весьма значимой – ровно столько лет ему пришлось ждать власти, – она не стала для него последней датой жизни: император прожил чуть больше 46 лет. «Злой женщиной» в его судьбе можно считать не только матушку Екатерину II, убившую сына руками своих «орлов», но и саму Россию, которую он пытался насильственно обезглавить. Недолгое царствование Павла I стало последней неудачной попыткой завершить дело Петра I – силой навязать «сверху» расхлябанной России европейские формы и прусский порядок во всех сферах ее привольного бытия.

Царствование Павла I было далеким от совершенства, которого, кстати, не достигал на русском троне никто ни до, ни после него, но литература, театр и кинематограф упорно лепили только из него отталкивающий образ недалекого тирана и самодура. Между тем за четыре года своего правления он предпринял немало мер, действительно необходимых для государства, но провел свои реформы так стремительно и противоречиво, что они не успевали принести пользы. У него что-то получалось, что-то – не совсем, а что-то окончилось провалом. Однако надо отметить, что у Павла почти не было единомышленников, а все его указы воспринимались как бред сумасшедшего.

Появление на свет Павла окутано завесой секретности. Глядя на портреты представителей дома Романовых, правивших до него, видно, что ни у одного из них нет таких черт, как у Павла: курносый, лобастый, с чуть выпуклыми глазами, широкогубый. Известно, что Екатерина II, его мать, испытывала к нему далеко не теплые чувства. Это породило легенду, а может, как раз и нет, о его рождении. Сам он считал своим отцом императора Петра III, мужа Екатерины II, но многие утверждали, что его отцом был любовник императрицы граф Салтыков. А вот иные заявляли, что такой уродливый, низкорослый, курносый мальчик не мог появиться от красавца-графа, что Екатерина родила мертвого ребенка, которого заменили новорожденным чухонцем из деревни Котмы возле Ораниенбаума. Затем для сохранения этой тайны всех жителей деревни выселили на Камчатку, а саму деревню снесли. А это – факт!

Павел I родился 20 сентября 1754 года, и тотчас же императрица Елизавета Петровна отобрала младенца у матери, поставив его колыбель у себя в спальне (так же Екатерина будет поступать и с детьми самого Павла). Мать мальчик видел редко, и лишь в присутствии Елизаветы и ее приближенных. Со временем она становилась для него малознакомой женщиной и все более отдалялась. Общество мамок и нянек, их рассказы о домовых и привидениях оказали плохое влияние на будущего императора, и без того излишне впечатлительного. С шести лет у него появился свой двор и другие воспитатели, среди которых ведущая роль принадлежала одному из знаменитых государственных деятелей своего времени – масону Никите Ивановичу Панину. Павла учили математике, истории, географии, языкам (он знал 4 языка), танцам, фехтованию, а когда подрос – физике, астрономии, политическим наукам, богословию. Кстати, он отличался набожностью. В 12 лет мальчик познакомился с идеями французских просветителей – Монтескье, Вольтера, Дидро, Гельвеция. Это не могло не сказаться в дальнейшем. С юных лет он сетовал при своих воспитателях на российские порядки: «Матушка развела дармоедов, все царство разворовали. Вырасту – всех прогоню палками».

Учился Павел легко, отличался остротой ума и чрезвычайно развитым воображением, но при этом отсутствием усидчивости и терпеливости. Он легко поддавался гневу и так же быстро отходил, был крайне упрям, но под влиянием других легко менял свое мнение, и, видимо, было в нем что-то такое, что один из его воспитателей, С. А. Порошин, напророчил: «При самых лучших намерениях вы заставите ненавидеть себя».