Знаменитый сыщик Калле Блюмквист рискует

Белые розы вернулись к себе в штаб. Место было выбрано, оставалось только решить, когда и как туда попадёт Мумрик.

– В полночь, при свете полной луны, – произнёс Андерс самым что ни на есть мрачным и глухим голосом. – Великий Мумрик будет препровождён в свои новые покои. И совершить это суждено мне!

Ева-Лотта и Калле одобрительно кивнули. Пробраться к Сикстену в комнату, когда он сам там спит, – это же лишнее очко в их пользу!

– Недурно придумано, – сказала Ева-Лотта и пустила по кругу большую коробку шоколадных конфет, которую вынула из ящика комода.

Последнее время она буквально купалась в лакомствах – так много ей их присылали. Как совершенно правильно писал редактор в своей статье: «В эти дни маленькая Ева-Лотта стала очень популярной. Со всех концов от знакомых и незнакомых получает она подарки – свидетельство искреннего расположения. Наш любезный почтальон Петерсон приносит ей леденцы и шоколад, игрушки и книжки. Многочисленные друзья стремятся выразить своё участие девочке, которая нежданно-негаданно оказалась замешанной в столь мрачную трагедию».

– А что ты будешь делать, если Сикстен вдруг проснётся? – спросил Калле.

Андерс ответил невозмутимо:

– Скажу, что пришёл спеть ему колыбельную и посмотреть, не сбросил ли он во сне одеяло.

Калле рассмеялся.

– Послушай, популярная Ева-Лотточка, дай-ка мне ещё шоколадку, ты станешь тогда популярнее по крайней мере вдвое.

До самого вечера сидели они на захламлённом, но уютном чердаке, поглощая конфеты и строя планы. Друзья предвкушали торжество над Алыми. Что за чудесная вещь всё-таки война Роз! Наконец они покинули штаб. Надо было «проверить обстановку», как выражался Андерс. Вдруг подвернётся что-нибудь подходящее. На худой конец, всегда можно спровоцировать небольшую стычку с Алыми. Они спустились вниз по верёвке, и Ева-Лотта рассеянно произнесла:

– Так-так, весёлые детские забавы, невинные детск… – Внезапно она умолкла и побледнела. Потом всхлипнула и стремительно побежала прочь. В тот день Ева-Лотта больше не играла.

11

– Я сделаю это сегодня ночью, – сказал Андерс два дня спустя.

Переселение Великого Мумрика в глобус к Сикстену по разным причинам сразу осуществить не удалось. Во-первых, они дожидались полнолуния. Полнолуние было необходимо: при свете полной луны всё кажется волшебным и увлекательным, а кроме того, даже в комнате можно обойтись без фонарика или лампы. Во-вторых, последнее время у почтмейстера гостили две молодые тётки Сикстена.

– А в дом, где полным-полно тётушек, нечего и соваться, – заявил Андерс, когда Калле спросил его, будет он наконец что-нибудь делать или нет. – Понимаешь, чем больше людей в доме, тем больше риска, что кто-нибудь проснётся и испортит всё дело.

– Да, тётки иногда ужасно чутко спят, – согласился Калле.

И поэтому Сикстена, к его удивлению, то и дело спрашивали, как поживают его тётушки и долго ли ещё они будут гостить. В конце концов ему это надоело.

– Да что вы привязались ко мне с этими тётками? – воскликнул он, когда Андерс в сотый раз заговорил об этом. – Мешают они тебе, что ли?

– Что ты, конечно нет! – кротко ответил Андерс.

– То-то же… Они, наверное, в понедельник уедут. А вообще-то жалко, они мне нравятся, особенно тётя Ада. И пока они сидят у нас дома и не бегают как чумовые по всему городу, они, по-моему, никому не мешают.

После такой отповеди Андерс больше не решался спрашивать: это могло показаться подозрительным.

Но вот наступил понедельник. Андерс сам видел, как жена почтмейстера провожала своих сестёр к утреннему поезду, и этой ночью должно быть полнолуние.

– Сегодня ночью! – сказал Андерс решительно.

Ребята сидели в беседке в саду булочника и ели свежие булки, которые Ева-Лотта выпросила у своего слабохарактерного папы.

Только что мимо прошли Алые. Они направлялись к своему новому штабу в Усадьбе. Полицейские ушли, и в Прериях царила такая тишина, словно их безмятежный покой никогда не нарушался ничем, кроме войны Алой и Белой розы. Усадьба была слишком удобным убежищем, чтобы отказаться от неё, и Алые розы постарались забыть о том, что случилось тогда поблизости.

– Хотите, чтобы вас поколотили, приходите к Усадьбе! – крикнул Сикстен, проходя мимо сада булочника.

Ева-Лотта вздрогнула. В Усадьбу она не пойдёт ни за что на свете!

– Ой, до чего же я сыт! – вздохнул Калле, когда Алые розы скрылись, а он поглотил шестую булку.

– Ты-то что! Вот я сыт – это да! – возразил Андерс, хлопнув себя по животу. – Но это здорово, а то у нас дома опять варёная треска на обед.

– От рыбы шибко умнеют, – напомнила Ева-Лотта. – Тебе бы нужно есть побольше варёной трески, Андерс.

– Ну вот ещё! Сначала я хочу узнать, насколько я поумнею и сколько рыбы должен съесть.

– Так ведь это зависит и от того ещё, сколько ума было у человека раньше, – вмешался Калле. – Тебе, например, вполне достаточно съедать в неделю одного кита средней упитанности.

После того как Калле, спасаясь от Андерса, три раза обежал вокруг беседки и мир между ними был восстановлен, Ева-Лотта сказала: