Знаменка (СИ)

Не успел отпуск начаться, выполнились, казалось, далеко не все запланированные дела, как внезапно наступил сентябрь, в первый же свой день заявив погодные претензии: небо посерело, заморосил неприятный дождь, продолжавшийся до глубокого вечера. Между тем это не помешало военной академии открыть двери для курсантов, в числе которых оказался Власов, зачисленный на полугодовой курс дополнительного образования, и провести торжественное мероприятие, перенесенное в актовый зал главного здания. Капитан занимался исправно и уже по окончанию первого дня занятий, когда объявили о защите реферата в конце курса, знал, что просто перепишет свою дипломную работу, отредактировав ее под академические требования. Сослуживцы шутили, как сейчас карьера Власова стремительно рванет в гору, словно стартующая с космодрома ракета, и при этом искренне радовались, что он решился на этот интересный и, конечно, нужный для своего будущего шаг. С октября почти каждый новый день Фамилин, приветствуя отдел, помимо традиционных армейских анекдотичных баек кивал в сторону Власова и участливо спрашивал: «Юр, ты хорошо спал?». Капитан твердо кивал, протирая кулаком глаза, под которыми залегали тени, и с полусонным видом изображал бодрый настрой, с которым не хотел расставаться еще – сколько? – пять с половиной часов. С середины осени весь этаж «апраксинской» Знаменки шутил, что знает, кто выпивает весь кофе из автомата в буфете. На детей времени катастрофически не хватало – оно приходилось на час острой потребности во сне. Поэтому в учении совмещать приятное с полезным – игру с малышней и релакс, настолько несовместимые – Власов дошел до гениального уровня: он объявлял игру «Дедушка Ленин в мавзолее» и валился на диван, а дети тихо, потому что были охранниками «Ленина», сидели рядом и общались друг с другом языком жестов, чтобы не нарушить установленные папой правила игры – убеждаться, что «вождь» спит и никуда не уходит.

Несмотря на то, что академия несомненно приносила плоды хотя бы уже в плане повышения самооценки, глубокого познания ранее известных воинских теоретико-практических наук, Власову казалось, что жизнь его стала течь как-то параболически перевернуто. Есть некая точка, вершина – период краткой бодрости и позитива (в основном это обеденный перерыв на службе), а по обе стороны от нее в бесконечные глубины, за пределы жизненно возможных координат тянутся изогнутые оси, по которым катятся куда-то все силы, и где их найти и подобрать, неведомо никому. Даже тем, кто составлял расписание в военной академии.

Власов близко не сошелся с кем-то из сокурсников-офицеров, но поддерживал добропорядочные отношения. Обладая талантом схватывать на лету, он быстро усваивал дисциплины хотя бы потому, что курс был связан с познаниями военных инженерных тематик – его гражданской специальности. Капитан, конечно, мог бы сделать карьеру в войсковой части, тем более, когда он уходил в министерство, на месте остро нуждались в таких специалистах-практиках, как он. Но в силу определенных обстоятельств теперь он занимал, как ему думалось, не менее интересное место, когда имелась возможность благодаря врученным контрактом полномочиям определять направление служебной тактики во взаимодействии отделов и департаментов, родов войск друг с другом и между собой. При этом он ощущал себя частью того важного, на чем базируется деловая дисциплина и материально-техническое оснащение вооруженных сил.

Однако не было важнее чувства, перекрывающего даже эти служебные «командирско-подчиненные» будни, чем отцовская гордость – дочка пошла в первый класс. Нарядная, веселая, в ожидании того нового, что подарит ей школьная жизнь, она кинулась в объятья Власова, когда тот зашел в квартиру, вернувшись после первого дня в академии.

- Ну, здравствуй, моя самая главная и лучшая первоклассница! – капитан горячо расцеловал Зарину, смеющуюся у него на руках и болтавшую ножками в туфельках.

- Никак не хочет снимать форму, с утра в ней! – покачала головой Ксения, наблюдая за Власовым и дочкой. Вернувшись домой с первой в своей жизни школьной линейки, девочка наотрез отказалась снимать школьную форму – по ее словам, она чувствовала себя в ней взросло и ответственно.

- Зорь, ты у меня всегда самая главная красавица! Ты и без формы хороша! Давай, переодевайся, нельзя так по дому ходить, – капитан опустил дочь на пол. Надув губки, девочка всё же ускакала в комнату, а Власов поднял на руки и закружил Павлика.

- Ну, Павлуш, как тебе наша Зорька? – капитан кивнул в сторону детской, где Зарина расправляла повешенное на плечики праздничное светлое платьице в мелкую тонкую клетку.

- Необычная! Непривычно! – протянул мальчик и кивнул, будто удостоверил правоту своих слов.

- Через пару лет таким же будешь – необычно-непривычным! – Власов вернул сына на пол, раскрыл свой рюкзак и достал торт, купленный в любимой пекарне детей.