Знамя любви

Закипели приготовления. Ремни кнутов как следует вымочили, чтобы они были гибче, и, свив аккуратными кольцами, отложили в сторону. Бойцы поочередно окунули голову в бадью с холодной водой, чтобы выветрить хмель. Затем они разделись до пояса и расположились друг против друга. Станичники образовали большой круг и, ожидая начала, оживленно переговаривались. В станице уже давно не видывали подобного. Бой обещал быть захватывающим, недаром эти двое были врагами. Казя стояла радом с Натальей и Агриппиной. Напротив них стояли Сонька и Ольга Чумакова, которая прижимала к кровоточащему носу тряпицу.

Соперникам дали кнуты. Эти кнуты с шестиаршинными кожаными ремнями использовались для укрощения диких жеребцов. Внутрь круга ступил атаман.

– Порядок вы знаете, – сказал он. – Вы должны держать за спиной левую руку и бить в свой черед, когда забьет барабан.

Пугачев и Чумаков кивнули.

– Вы будете биться, покуда один из вас не упадет.

– Да, – сказал Чумаков.

Он стоял, слегка сгорбившись; его невероятно длинные руки висели вдоль туловища; на груди курчавились густые черные волосы. Рядом с ним Пугачев, хотя и был выше, выглядел послабее. На его плече багровел шрам от татарской стрелы. Чумаков громко, словно выпалил из мушкета, щелкнул кнутом и с довольной ухмылкой обвел взглядом толпу. Пугачев был неподвижен, как статуя, и не отрывал от Чумакова немигающих глаз.

В костер подбросили дров, и языки пламени с шумом взмыли до самого неба. Ночь была душная, тела обоих бойцов покрылись блестящим потом.

Между ними стоял атаман.

– Емельян Пугачев, ты готов?

–Да.

– Фрол Чумаков, ты готов?

–Да.

Соперники заложили левую руку за спину и напряглись. Чумаков ухмыльнулся и злобно ощерил зубы. Лицо Пугачева было непроницаемым.

– Пугачев ударит первым.

Платон Ушаков приподнял барабанные палочки.

– Давай! – Дмитрий Бородин торопливо отскочил в сторону.

Услышав барабанную дробь, Пугачев отвел назад руку, но не ударил. Он замер и смотрел на своего врага. Кругом было тихо, только трещал костер. Из толпы не исходило ни звука. Чумаков следил за его кнутом, словно кролик. Его глаза сузились, в бороде застыла ухмылка, часто вздымалась и опадала грудь. Внезапно Пугачев пошевелился, и Чумаков непроизвольно закрыл глаза. Пугачев улыбнулся. Самые жалостливые из женщин отвернулись. На горизонте сверкнула молния, и раздались раскаты грома, но никто не обратил на это внимания. Все глаза были прикованы к Пугачеву. Он, посмеиваясь, вращал кистью и покачивался на пятках.

– Что, наскучило ждать? – издевательски спросил он. Вдруг в воздухе с немыслимой скоростью просвистел его кнут и с влажным чмоканьем обвился вокруг плеч Чумакова, оставив на них широкую красную полосу. Чумаков с присвистом выдохнул воздух.

– Ну, – прохрипел он, подбираясь, как зверь, готовый к прыжку, – пришел твой черед попотеть.

Забил барабан.

– Я из тебя дух вышибу, – он бережно повозил по земле кнутом.

Его удар вырвал из груди Пугачева кусок мяса величиной с пятак. Зрители вытягивали шеи, чтобы получше разглядеть подробности поединка.

– Держись, Фрол, – по-волчьи оскалился Пугачев.

– Меня побить силенок не хватит, – отозвался Чумаков.

Глухо звучал барабан, хлестко ложились удары кнутов, тела обоих бойцов превратились в сплошной кровавый рубец. В стремлении причинить очередным ударом как можно большую боль они, казалось, забыли обо всем на свете. Оба пошатывались и смахивали с глаз пот. Дыхание вырывалось из их груди с хриплым шумом. При каждом ударе Казя чувствовала, как в ее руку впиваются ногти Натальи.

– Давай, Фрол, давай! – закричала Ольга. – Разорви его в клочья!

По небу прокатились раскаты грома. Толпу осветили разряды молнии. Казаки не теряли времени даром: держа в одной руке заветную флягу с сивухой, другой они норовили облапить какую-нибудь бабу. Барабан почти что не умолкал, и ремни кнутов покраснели от крови.

– Остановите их! Их надо остановить! – тщетно кричала Казя.

Барабан звучал все быстрее. Бойцы били почти вслепую, их удары ослабли, они еле держались на ногах. Между тем зрители разбились на парочки и начали целоваться.

Глаза Чумакова выкатились из орбит, а на его бороде и волосатой груди пузырилась кровавая пена. Большинство его ударов не достигало цели. Он озирался вокруг, будто бы ища внезапного избавления от этой пытки.

С его ребер было содрано мясо. Он не мог больше стоять. Его руки повисли как плети, и кнут упал на вытоптанную траву. С коротким стоном он повалился навзничь.

– Фрол! – к нему ринулась Ольга и, присев, положила его голову себе на колени.

Пугачев продолжал стоять, стиснув ненужный более кнут. Казя побежала к нему, но он отрицательно взмахнул рукой.

– Емельяну Пугачеву не нужна помощь, – еле слышно прохрипел он.

Дмитрий Бородин выступил вперед.

– Верх за Пугачевым, – объявил он. Казаки, однако, его не слушали. Хлынул проливной дождь, и они вместе со своими избранницами заторопились по хатам – к печам и лавкам. Некоторые предпочли расположиться тут же и предались любовным утехам на мокрой траве при жалобном шипении угасающего костра.