Знамя любви

Казя вспыхнула от обиды и твердо встретила взгляд Екатерины. Толпившиеся вокруг придворные целых десять секунд наблюдали, как две женщины смотрели друг другу в глаза в полной тишине. Ее нарушало лишь постукивание закрытого веера, которым Екатерина в раздражении била по руке. Не опуская глаз, Казя снова сделала реверанс и повернулась на каблуках. С высоко поднятой головой и красными пятнами от гнева на щеках она гордо прошла между расступавшимися перед нею гостями. Их любопытные взоры и плохо скрытые злорадные улыбки она встречала с невольным вызовом во взоре. Только в длинном коридоре за пределами зала самообладание изменило ей, и она почувствовала, что должна сесть.

Казя отыскала маленькую комнату и рухнула на стул перед небольшим туалетным столиком, полуослепленная слезами ярости, всем телом дрожа после пережитого унижения. «Да как она смеет так ко мне относиться? Как смеет? Только потому, что она великая княгиня и какая-то жалкая немецкая принцесса, которую я когда-то закидывала снежками и толкала в сугробы. Да как она смеет?» Казя ударила по столу кулаком.

Позади раздался тихий звук, и в зеркале перед Казей отразился мужчина, стоящий на пороге.

– Простите, если я вас напугал, – сказал он по-французски, приблизился к Казе и зорко взглянул ей в лицо.

– Казя?

В тусклом свете, отбрасываемом свечами, она увидела мужчину примерно своего возраста, в кафтане из бархата цвета красного вина и богато вышитом камзоле. Аккуратный парик прекрасно дополнял его необычайно красивое лицо. Он поклонился, держа руку на эфесе шпаги.

– Вы меня не узнаете? – застенчиво улыбнулся он. Казя покачала головой, слишком взволнованная для того, чтобы говорить.

– Станислав Понятовский.

Казя смотрела на него во все глаза, еще не в силах вымолвить ни слова.

– Я пришел с поручением, – в его мягком голосе звучали нотки извинения. – Ее высочество просила меня объяснить вам причину ее недовольства. – Он замялся, не зная, как продолжать.

– Да, пожалуйста, – холодно произнесла Казя. Понятовский нервно теребил пуговицы на кафтане, явно тяготясь своей миссией.

– Ее высочество никоим образом не возражает против того, чтобы вы носили бриллиант, – насколько мне известно, вы выиграли его в честном состязании, – но только не в сочетании с офицерским плюмажем, ибо опасается, что это может подтолкнуть некоторых людей к неблагоприятным для нее выводам. – Произнося эту маленькую речь, Понятовский стоял по стойке смирно, но, закончив, расслабился и, очаровательно улыбаясь, сказал: – Пожалуйста, не принимайте близко к сердцу, Казя. Можно мне так вас называть?

– Это мое имя. А если я ослушаюсь великой княгини?

– Тогда мы наверняка больше никогда не увидим вас при дворе. И вы наживете себе врага в лице великой княгини, что, разумеется, будет весьма и весьма неразумно. – Он приблизился к Казе.

– Красное больше подойдет к цвету ваших волос, – мягко сказал он, прикладывая к Казиной голове обшлаг своего рукава и попутно задевая кружевами его отделки ее обнаженное плечо. – Я совсем забыл, как прекрасны мои соотечественницы. – В его голосе слышались чуть ли не обольстительные интонации.

– Зато, уверена, у России немало других д-д-досто-инств, – так же мягко возразила Казя. Она подняла сияющие белизной руки и отколола плюмаж. Этот мужчина был любовником Екатерины, и Казя никоим образом не хотела ошибиться вторично.

– Вы же не станете отрицать наличие этих достоинств? – Понятовский еле заметно пожал плечами и отодвинулся от Кази, молча наблюдая за ней и удивляясь, с каких это пор она стала заикаться.

И тут он внезапно вспомнил, с каким волнением и огорчением его мать рассказала ему когда-то о гибели семейства Раденских. Все они считали, что Казя погибла в пламени волочисского пожара, а между тем вот она сидит перед ним, не только живая и невредимая, но и очень красивая.

Казя поднялась со своего места.

– Ну вот! Телец готов снова отправиться на заклание!

Краем глаза Екатерина заметила, что Казя и Станислав вернулись в зал и, стоя, беседуют. Она улыбнулась и кивнула Казе, та в свою очередь ответила ей улыбкой.

Великая княгиня была довольна – Казя поступила разумно: не устроила сцены и не отказалась возвратиться в зал. Они со Станиславом очень хорошо смотрелись рядом, но червь ревности не шевельнулся в душе Екатерины: она знала, что молодой поляк отдал свое сердце ей, а кроме того, прекрасно отдавала себе отчет в том, в какой мере она сама ему предана. И помимо этого, Казя привнесет в жизнь двора новую свежую струю.

– Ваше высочество так высоко ставит последнюю работу месье Вольтера? – спросил один из мужчин, окружавших трон Екатерины.

– Говоря о Вольтере, следует помнить, что ни один из смертных еще не замахивался с такой смелостью, – поощряемая одобрительными взглядами собеседников, Екатерина продолжала оживленно беседовать, блистая умом и остроумием. Глядя на нее, Казя решила, что ее бывшая подруга умеет держать аудиторию в руках.

– У нее вид счастливой женщины, – сказала Казя.

– Нет сомнений в том, что вы прощены.

– Я рада. У меня не было намерения обидеть ее.