Знамя Журнал 7 (2008)

Например, берется фраза из “Москва - Петушки” Вен. Ерофеева: “К тому времени, как я поселился, в моей комнате уже жило четверо, я стал у них пятым”² . И в качестве комментария сообщается: ““4” - классическое для христианской мифологии число, связанное, прежде всего, с идеей креста и, соответственно, распятия”. Далее берется еще одна фраза оттуда же: “неделю назад меня скинули с бригадирства, а пять недель назад - назначили”. И в комментарии отмечается: “Веничка пробригадирствовал “символические” четыре недели”³ . Такие утверждения опровергнуть невозможно, но почему-то в другой книге в связи с частым упоминанием четвертого этажа в “Преступлении и наказании” ни про крест, ни про распятие ничего не говорится, но утверждается, что “число 4 имеет основополагающее значение. Есть 4 времени года, 4 направления, четырехклеточные стадии в эмбриональном развитии, четыре стадии человеческой жизни, 4 мира, 4 элемента…” и многое, многое другое⁴ . А еще один автор по поводу того же четвертого этажа пишет: “Эта четырехчленная вертикальная структура […] противопоставляется четырехчленной горизонтальной структуре (на все четыре стороны)”⁵ . При этом никак не объясняется, почему автору комментариев к книге Вен. Ерофеева число “4” указывает на крест, а автору комментариев к “Преступлению и наказанию” то же самое число “4” напоминает про “все четыре стороны”? А может быть, наоборот, можно утверждать, что бесшабашному Веничке больше соответствуют “все четыре стороны”? Сравнив эти комментарии, нетрудно прийти к выводу, что в них можно вставлять любые словосочетания, содержащие то или иное число.

Основным направлением в современном паралитературоведении можно считать своеобразный “постмодернизм”. Точно так же, как писатель-постмодернист всюду использует литературные заимствования и аллюзии, паралитературовед-постмодернист всюду их находит. Иногда умозаключения паралитературоведов-постмодернистов поражают своей смелостью. Например, один исследователь, изучив записные книжки А.Н. Толстого, пришел к выводу: “слово “хозяин”, да еще в контексте работы над “Хлебом”, прямо указывает на Сталина как на параллель Карабасу Барабасу”⁶ . Я лично уверен не только в том, что не склонный к опасным шуткам А.Н. Толстой не мог подразумевать под Карабасом Барабасом Сталина. Я уверен, что он сжег бы эти записные книжки, если бы он только заподозрил, что кто-то сможет так подумать.

Впрочем, подобные аргументы в данной сфере не действуют. Характерный пример: исходя из того, что знаменитое стихотворение М. Светлова “Гренада” и пушкинская “Черная шаль” написаны одинаковым стихотворным размером, один исследователь утверждает: “инкорпорировав в текст очевидные отсылки к Пушкину (например, анафору “С тех пор…”), Светлов вместе с ней позаимствовал и историю погибшей любви и сделал “Гренаду” реквиемом по мечте Льва Давидовича Троцкого”⁷ . В то же время другой исследователь вспомнил написанные тем же размером стихи с гомоэротическим подтекстом и увидел такой подтекст в светловской “Гренаде”⁸ . При этом, с точки зрения паралитературоведения нельзя утверждать, что эти исследователи противоречат друг другу, и, следовательно, хотя бы один из них неправ. Плюрализм есть плюрализм. Странно другое. Жестокость и последовательность борьбы с троцкизмом общеизвестна. За троцкизм сажали даже в послевоенные годы, через много лет после гибели Л.Д. Троцкого. Одно подозрение в троцкистской тенденции стихотворения привело бы весьма печальным последствиям для его автора. И если профессиональные борцы с троцкизмом не то что не увидели, а даже не заподозрили таких тенденций у М. Светлова, то, вроде бы, трудно усомниться в том, что их там не было.

Литературную нумерологию пародировать нетрудно. Можно надеяться, что это направление паралитературоведения должно в ближайшем будущем само себя изжить именно вследствие столь безбрежной “применительности”. Точно так же еще недавно было модным отыскивать в самых разных литературных текстах проявления “нетрадиционной сексуальной ориентации”. После того, как стало ясно, что при известном навыке такие проявления можно приписать любому писателю, интерес к подобным изысканиям постепенно угас. (Работа о подобных тенденциях в светловской “Гренаде” была опубликована в 1995 году.⁹ ). Поэтому я сделал попытку объединить эти два направления, надеясь получить качественно новые результаты.