Читаем Знамя Журнал 8 (2008) полностью

Знамя Журнал 8 (2008)

В “Библиографическом указателе”, выпущенном к юбилею М.Б. Горнунга в 2006 году, автор предисловия и составитель Маргарита Зотикова вспоминает направление социально-культурной антропологии, заданное спецкурсом писателя, профессора РГГУ Даниила Данина, - кентавристика. Именно наш герой, с его библиофильством (уже сто пятьдесят лет насчитывает библиотека Горнунгов - одно из старейших частных книжных собраний в России), собирательской любовью к экслибрисам (в 2001-м 75-летию Михаила Борисовича Горнунга была посвящена выставка “Человек и книга”), с его нумизматикой, географией, африканистикой и проч., и проч. и является живым и энергичнейшим примером “кентавристики”. Научные его интересы, связанные с полевыми маршрутами в Африке, с работой в Экономической комиссии ООН, - не исключают, а подчеркивают общую направленность сей жизни: деятельный гуманизм.

…А после 20-х, после лет замечательно обустроенного родителями (не бытом, более чем скромным, а воспитанием) детства, порой и голодного, - 30-е, студенческие; потом война, эвакуация, Ташкент, армия. Среди имен, населяющих страницы книги, - Осип Мандельштам, Анна Ахматова, Мария Степановна Волошина (“Левушкин племянник”), Пабло Пикассо (от которого автор получил в подарок парочку рисунков), Рокуэлл Кент. Женева и Брюссель, Лондон и Рим, Аддис-Абеба и Таормина. Насер и ее высочество эфиопская принцесса в качестве секретаря: нет, это не “приключения”, это все - весьма нелегкая работа, о которой поведано со вкусом авантюрности в самом лучшем смысле этого слова.

В книге М.Б. Горнунга ХХ век показан через жизнь и приключения ее автора. Хронология здесь не выдержана - не в ней дело, а в живости изложения событий, как они вспомнились. В живости самого, как скажем мы сегодня, дискурса: “Рассказики писались… исподволь в течение лет тридцати с гаком…”. Автору “на девятом десятке лет уже не осталось времени на долгие размышления” (вот пример горнунговских шуточек), в дискурсе превалируют существительные и глаголы, а повествователь обходится без метафор и сравнений. Без чего он не обходится, так это без чувства юмора: оно его никогда, даже в опасных африканских приключениях, не покидает.

Много слов говорится ныне о значении семьи, о ценности “семейного гнездовья” для общества. Во всех смыслах - в историческом, в культурном, в литературном тоже - и в научном, конечно, - семья Горнунгов, три столетия служащая русской культуре, науке, промышленности, сама служит, на мой взгляд, одним из славных и редкостных, уникальных примеров богатства этого понятия.

Свою не опубликованную при жизни рецензию на “Шум времени”, оставшуюся в семейном архиве, предназначенную для рукописно-нелегального (первые опыты самиздата, еще из 20-х ведущего свое грустное происхождение) журнала “Гиперборей” (“самиздание” которого в 15 экземплярах прекратилось, скорее всего, на втором выпуске) Борис Горнунг начинает цитатой из Мандельштама: “Никогда не мог понять Толстых и Аксаковых, Багровых-внуков, влюбленных в семейственные архивы с эпическими домашними воспоминаниями. …Разночинцу не нужна память, ему достаточно рассказать о книгах, которые он прочел, - и биография готова”. Да, у разночинца предки теряются в исторической дали - чаще всего даже имен своих прадедов разночинцы не знают; какие уж там архивы. Более того: то, что биография вообще не нужна, вскоре докажет революционная необходимость. Но полемическое mot молодого Мандельштама будет опровергнуто его собственной трагической биографией, - а “семейственные архивы” тех, для кого революция - “факт неприятный и невыносимый”, станут спасительным и драгоценным прибежищем. Наша благодарность тем, кто их любовно сохранил, тщательно разобрал, опубликовал, восстановив историю рода и продолжив ее своей жизнью и своими воспоминаниями. Подтвердив, что “род” и “благородство” - слова однокоренные.

Наталья Иванова