Знамя Журнал 8 (2008)

Я приготовил отцу (руками Крамаренко) теплое место, я приготовился (душой) сам, а отца не было - отец бродил по Ханкале. Мы ждали звонка. На улицах Ханкалы патрули, не очень-то на виду повыпиваешь. Правда, и отец был очень в этом процессе опытен. И неуловим. Возлияния на ходу… Почти на бегу… Он выпивал гениально, по-другому не скажешь. Его не поймать! При случае старикан умел контратаковать - мог постоять за свое право выпить. С блеском!.. С цитатами!

Наконец позвонили… Майор Жилин? Прошу прощения… Я - младший лейтенант Зуев… Должен вам сказать…

Я знал, что именно лейтенант должен. И сразу пошел, поспешил к воинской КПЗ… Отца, ожидая меня, загодя выпустили из обезьянника. Он уже вышел и сидел на скамеечке. С ним рядом сидел младший лейтенант Зуев… Который заулыбался мне уже издали… Мне сдавали отца с рук на руки. Мы наскоро обнялись. Отец был заметно под хмельком. Он немного таращил глаза.

Сдали мне его без словца упрека. И вообще стояла тишина. Вверху только барражировал вертолет.

Доро€гой отец оправдывался, что слишком увлекся, когда базарил с контрактником Дубовым. И еще прапор Горячий… Недоразвитые, отсталые люди! Ничего о стране… Ни одной новой идеи. Все только бабы. И еще блин… блин… блин…

- А ведь я, сын, приехал к тебе… Хоть ты и не хотел!.. Да, да, не хотел!.. Я ж не виню… Я приехал из-за нескольких жгучих идей, переполнивших мою седую башку.

Он прямо-таки бурлил. Меня не задевал смысл его слов, я их почти не слышал, не понимал. Волновал звук его голоса. Отец мало переменился. Неостывший старый вулкан.

Идти к складам недалеко. Но и посреди короткой дороги он вдруг надумал приостановиться. И прямо спросил:

- Ленин - мессия?

Я опешил на миг. Я только пожал плечами.

- Отвечай…

А я не ответил, только приобнял его. Только обнял… Родное тепло отца. Родное тело… У меня заплясало сердце. После этого можно долго молчать. Можно было не спешить с ответом.

Мы быстро пришли.

В пакгаузе-8 мы сидели за писарским столом корейца. Какая тишь! Время остановилось. Это мой отец.

Мысли куда-то провалились. Я пришел в себя, вдруг понимая, что отец опять спрашивает… Деловито… Уже дергая меня за рукав:

- Сын. Наш первый большой разговор, а? Наконец-то… Ты поставишь бутылец отцу… Я ведь с поезда…

Я засмеялся. Я очнулся… Он уже день как с поезда. Но ведь это мой отец.

- Я принес, принес, - и он выволок из кармана какое-то ларьковое пойло.

- Э, нет!

Я позвонил Крамаренке, и тот прислал солдата. Солдат прибежал! Все было готово загодя - все уже ждало нас. Выпивка и еда. На большом подносе.

Кругом нас складские полки. Одна над другой… Заваленные обмундированием… Пакгауз-8 особый. Здесь тихое царство Пака… писаря, которого вместе с его чистописанием на весь вечер зафрахтовал Крамаренко.

Бумаги чистюли-корейца мы сдвинули далеко в сторону. Бумаги вон!.. А отец пересел, чтобы быть напротив. Чтобы ближе. Чтобы глядя мне глаза в глаза… Сидя вот так напротив, пьется и закусывается вольготнее.

И тишина… Как вступление.

И тусклая лампочка.

И отец… Поднос… Рюмки… Закуска… Отсвечивающая бутылка… Красота кровной встречи!.. Бывает же так, что начинаешь свободно дышать только в каком-нибудь закутке.

Уже по телефонным разговорам (время от времени я звонил отцу в родной зачуханный Ковыльск-на-Урале) было понятно, сколь энергично мой отец сдвинулся в сторону политики… Но это ж крен многих пенсионеров. И пусть, пусть!.. Что мне!.. Пусть отец говорит. Пусть говорит что хочет… И как хочет… Я ему не помеха. Уже со второй, я думаю, стопки его понесло. Заговорил!

Это был нелепый, но яркий и вдохновенный забег в будущее… Высокий бред пенсионера о торжественном возвращении великой идеи социализма. О том, как (как именно) вернется к людям почти погибшая и прекрасная социалистическая идея… В России социализм не ужился… Это факт. Это правда. Это горькая правда, сын!

Россия, сын, в смысле идей уже никакая… В смысле социализма… Она перенапряглась… Она надорвалась.

Он широко развел руками:

- Но ведь есть другие народы! Они вполне чувствуют нашу неудавшуюся историческую миссию… Ты, сын, хочешь сейчас услышать всю правду?

Сказать честно, я не хотел. Ни о России. Ни о других народах… Я здесь достаточно об этом знал… Но зато я очень хотел бы услышать про мой тихий Ковыльск-на-Урале… Чем там живет мой старенький отец? И не перенапрягся ли он с выпивкой?.. Как там наши улочки?.. Старые клены… Развалилась ли моя школа N 9…

- Какие улочки! Какая школа!.. О чем ты только думаешь, сын!

И он опять и опять о своем… Нормально! - в который раз одернул себя я. Это же нормально… Пьющий наш старик с идеями. Выпивающий нынешний пенсионер. Это уж обязательно, что он с идеями. Иначе он и не наш…

Его и впрямь было не остановить:

- Вспомни христианство, сын… Для сравнения, а?.. Христианство не выжило в Израиле?.. Отвечай!

- Не выжило.