Знание - развращает

А потому, я с наслаждением убивал этих отбросов, мне бы очень хотелось заставить страдать каждого из этой секты как можно больше и дольше перед смертью, а то и вовсе не дать им и шанса на смерть, заперев в бесконечном цикле боли, той же самой боли, которую они причиняли многим другим невинным. Но к моему глубочайшему разочарованию у меня не было шанса для столь привлекательного пути действий, время поджимало, а потому был вынужден просто дарить этим тварям максимально жестокую, но всё же быструю смерть.

Не в пример лучше себе показывали зеленокожие ублюдки обдолбавшись всякой херовой наркотой они не знали ни страха, ни боли, а особые личности из их числа и вовсе пытались убить меня, когда половина их тела была превращена в черный уголь. Ни отрубленные конечности, ни страшные раны, ни могущественная магия, что я бросал в них, ничто не могло встать на их пути между их топорами и моей грудиной. Стоит отдать должное, парочке удалось добраться до меня, от чего во рту до сих пор ощущается неприятный металлический привкус с солёными нотками. Наркотики и взращенная перед их принятием ярость, и гнев, легко позволяли им совершать невозможные поступки.

Они были страшными противниками, я бы не хотел встречаться со столь пугающими врагами на постоянной основе, нет ничего хуже врага, не чувствующего ни боли, ни страха, но со всей яростью желающего перегрызть твою глотку.

Кровь лилась рекой, трёхсторонняя бойня продолжалась вот уже час, за это время потери понесли все, иногда в некоторых комнатах от трупов не было свободного клочка пространства и приходилось буквально идти по мертвым телам, чтобы двигаться дальше. Если бы сектанты и орки не рвали друг другу глотки всё это время, то наш отряд в жалких пять десятков воинов давно был бы уничтожен, разорван на куски и стерт с лица мира. Но, к нашему счастью, две противоборствующие стороны были слишком увлечены друг другом, чтобы заметить третьего участника до того, как станет слишком поздно.

Я успел заметить, как последний живой Призыватель Ночи был насажен на огромный стальной меч в руках Йорика и как могучий норд поднял проткнутое тело худощавого данмера над собой, наблюдая, как медленно струиться жизнь из тела слабеющего на глазах руководителя культа.

— Тьфу! — перед самой своей смертью данмер-маг удостоился плевка в лицо от злого как тысяча дремор хускарла. — Гнить тебе в червях, ублюдок портовой шлюхи, — одним движением, поставив ногу на грудь мертвец возле раны, он вынул свой окровавленный меч из него, позволив телу безвольно упасть к его сапогам.

Теперь, когда никого в живых не было кроме оставшихся двух десятков из вошедших пять, а впереди на пьедестале с ведущей к нему лестницей в воздухе парил мерзкий на вид посох, можно было заняться самой главной частью, ради которой и был задуман штурм форта, унесший жизни трёх десятков храбрых воинов.

— Жрец! — хускар крикнул на последнего оставшегося в живых жреца из храма Акатоша, что, сжавшись от страха, трясся за спинами нордов-воинов в самом конце строя. — Делай своё дело!

— Д-да! — голос всё ещё молодого, не разменявшего и третий десяток лет имперца треснул от испуга. — Я-я… сейчас! — он быстро засеменил между мертвыми телами, идя по лужам крови верных Вермине.

Я не смеялся над страхом жреца, не презирал его и не осуждал, ведь сам был на его месте, я очень остро помнил, что такое впервые столкнуться с даэдра, и он за свой срок службы своему богу впервые прошёл через нечто столь ужасное. Не только влияние Черепа Порчи, но и сотни смертей, это легко пошатнет незакаленного и не подготовленного человека. Но за что я мог уважать этого жреца, так за каждый его новый шаг к посоху, несмотря ни на что, он был готов исполнить свой долг. Сегодня в нём выковался стальной стрежень, он воочию увидел, что собой представляют зловредные даэдра, а не услышал из уст очередного вышестоящего жреца. Это сильно пригодиться ему дальше в жизни, я был уверен.

— Дело почти сдела… — мой шепот был прерван раздавшимся в голове насмешливым, забавляющимся над потугами насекомых, голосом.