Знание-сила, 1999 № 04 (862)

Итак, по существу, перед нами очередная версия идеологии российского анархизма, хотя автор в этой «конструктивной» части своего труда тщательно избегает опоры на идеологические авторитеты. И совершенно напрасно, потому что вместо ссылок на газетные вырезки можно было бы опереться на идеологов русского славянофильства – П.Н. Кропоткина, Л.Н. Толстого и А.И. Солженицына, чей Разум, думаю, не менее значим для нас, чем Рассудок членов Римского клуба. Или если уж автору более привычны западные авторитеты, то ведь были же У. Моррис и Э. Говард, и это только в Англии и только в XIX веке. Почему бы не процитировать Н.А. Бердяева, Б.Д. Бруикуса, А.В. Чаянова и Н.Д. Кондратьева, этих знатоков российского коммунитаризма? Почему бы, наконец, не послушать Т. Шанииа, ныне здравствующего английского социолога, посвятившего себя изучению крестьянской общины в России?

Объем рецензии не позволяет дать детальный анализ предлагаемой Забелиным концепции. Отметим лишь основные спорные моменты.

Прежде всего, самоуправление – не панацея. В условиях же необходимой жесткой экономии ресурсов – никак не демократическая, а скорее авторитарная форма общественной организации. Гкет общинного «мира», как показала российская история, ничуть не легче гнета местного князька. Если сегодня российские губернаторы – фактические хозяева своих вотчин, то завтра ими станут местные мэры или теневики.

Опора на «местную интеллигенцию» как социально активную часть населения – почему? Почему представители казачества и малых народов – социально активная интеллигенция, а ученые и писатели столиц нет? И как согласуется их задача «тащить» свой народ к достойной жизни с мыслью автора о безнравственности втаскивания в рай за уши? А что же студенчество и вообще молодежь, почему они совсем сброшены со счетов, и эту селекцию производит лидер самого мощного студенческого движения! Очень и очень это социально сомнительная идея – заранее делить жителей страны на «чистых» и «нечистых», хотя бы только с экологической точки зрения.

О «Земле людей». Как объединительная социальная структура «Земля» вполне объяснима и даже необходима, в особенности для тех единомышленников Забелина, которые на местах ежедневно ведут тяжелую борьбу за самосохранение и выживание. Но это именно социальная структура сохранения СоЭса единомышленников (причем не единственная, иначе пришлось бы отсечь всех своих членов, живущих в больших городах), пригодность которой для выживания всего общества еще предстоит доказать. А доказать это будет нелегко.

Прежде всего потому, что личное (семейное) хозяйство при наличии государства и его инфраструктур и при их отсутствии – качественно разные жизненные уклады. Н. Гумилев, И. Бродский, Б. Окуджава – все, кого так любит цитировать Забелин, – законченные индивидуалисты, плоть от плоти городской, а отнюдь не общинной культуры. Далее: каким бы ии было мирным прорастание этой общинной структуры «снизу», оно неизбежно вызовет новые конфликты, приближающие катастрофу окончательного развала государства. Затем: не только природные, но и социальные экосистемы имеют свою несущую способность. Если она превышена, социальная среда начинает излучать риски и опасности; она становится накопителем и производителем социального зла – насилия, воровства, алкоголизма и наркомании, и решительно отторгает любые социальные инновации. «Народная инициатива», на которую уповает Забелин, обернулась за годы реформ повальной растащиловкой и грабежом ресурсов природы. Нищее, больное и озлобленное большинство – вот непреодолимое препятствие на пути создания альтернативных поселений.

Наконец, есть в книге еще одно уязвимое место. Все свои выводы относительно глобального экологического и социально-экономического кризиса Забелин основывает на моделях и прогнозах передовой науки Запада. Однако как только речь заходит об инструментах выхода из кризиса или о подготовке к его следующему витку, наука как один из краеугольных социальных институтов современного общества отвергается. Забелин предлагает создавать «свою», соэсовскую науку, свое информационное обеспечение, свои научно-производственные объединения, систему подготовки кадров и т.д.

Откуда вдруг такой поворот и такое недоверие к науке, тем более что хорошо известно: практически все российские экологические организации широко практикуют «поднаем» научных экспертов, тесно сотрудничают со столичными и другими университетами и исследовательскими центрами? Хотелось бы все-таки, чтобы автор, претендующий на создание концепции спасения России и человечества от экологической катастрофы (что бы он ни говорил на свой счет, его книга именно об этом), опирался на весь корпус современного научного знания, включая его историческую и социально- политическую составляющую, а ие только на модели Римского клуба. Пока же автор, начав с гимна Разуму, завершил свой труд апологетикой «экодома», то есть локальной технологией.

Самый трудный барьер темы – как изменить цели и ценности стремительно деградирующего общества, остался пока не преодоленным.

МИНИ-ИНТЕРВЬЮ