Знание-сила, 1999 № 04 (862)

Мы редко задумываемся о том, что первые барьеры на пути неограниченного произвола властей обыкновенно ставит именно элита общества. По традиции, учебники истории, по которым учились большинство из нас, всегда делали больший акцент на роли народных масс и социальных низов в борьбе с феодальным государством, но эта борьба почти никогда не сказывалась ни на форме политической власти, ни на общих принципах ее взаимоотношений с подданными. В этом смысле дворянство заслуживает апологии и, как это ни парадоксально, – признания его заслуг в ограничении тиранических тенденций монархов и оформлении политических свобод. Заслуживает этого и весь период Средневековья в целом, хотя ему совершенно незаслуженно отказывают в каком бы то ни было вкладе в развитие европейского конституционализма и либерализма, ища их истоки лишь в эпохе буржуазных революций. По крайней мере, средневековая Англия опровергает эту точку зрения.

Вернемся, однако, к нормандским королям и тому, как они «обустраивали Англию». Более других в этом преуспел Генрих Г – талантливый администратор, создавший систему централизованного управления, контуры которой уже напоминали нам привычную государственную машину: практическое управление было сосредоточено в королевской курии, опиравшейся на двух китов – финансовое ведомство – казначейсжо (в состав которого входила знаменитая палата шахматной доски), и разветвленное судебное ведомство (суд королевской скамьи, суд общих тяжб и суд справедливости).

При Генрихе I же возникла система разъездных судов, циркулировавших по всем графствам и дававших любому свободному человеку возможность обратиться к правосудию короля, а не местных магнатов в любой точке королевства.

Конечно, короли Нормандской династии не испытывали недостатка в желании накинуть узду на своих баронов и крупных церковных иерархов, пытаясь с большим или меньшим успехом ограничить их судебную юрисдикцию или политические права. Дальше всех своих предков пошел в этом направлении внук Генриха I – Генрих II – основатель новой династии Плантагенетов. Благодаря наследству его отца, графа Анжуйского и браку короля с Элеонорой Аквитанской, Англия необыкновенно расширила свои границы: помимо Альбиона владения Плантагенетов включали Нормандию, Анжу, Мэн, Турень, Пуату, Аквитанию. Английские земли на континенте превосходили по размерам домен французского короля, что очень обострило отношения двух царствуюших домов, а позднее привело к затяжной Столетней войне между Англией и Францией.

Генрих 11 мошной рукой правил своей англо-нормандской державой, раскинувшейся на островах и континенте. Любые попытки феодальных смут немедленно подавлялись, а чтобы в меньшей степени зависеть в военном отношении от своих своенравных вассалов, король провел реформу армии, введя особый налог – «щитовые деньги». Это явилось финансовой базой для формирования наемной армии из рыцарей, горожан и йоменов, всецело преданной королю. Он подчинил жесткому контролю местную администрацию, а судебная реформа Генриха II лишила прежнего авторитета вотчинные суды баронов и крупных феодалов – за небольшую плату слушание любого дела можно было перенести в королевский суд, превратившийся в высший апелляционный орган. При Генрихе же к Англии была присоединена значительная часть юго-восточной Ирландии, на которую распространились те же порядки.

Иоанн Безземельный, чья подпись стоит под Великой хартией вольностей

Однако впечатляющая экспансия королевской власти и светского государства во всех сферах внезапно натолкнулась на препятствие, оказавшееся непреодолимым в тех условиях – сопротивление церкви с ее концепцией превосходства духовных властей над светскими правителями, самостоятельными судами и финансами. В своем стремлении подчинить себе все и вся Генрих поначалу недооценил духовенство как противника и с презрительной легкостью назначил главой церкви, архиепископом кентерберийским светское лицо, своего верного слугу и канцлера Томаса Бекета. Но, получив этот пост, Бекет неожиданно принял сторону прелатов и стал яростным оппонентом короля в споре о судьбе церковных судов, которые Генрих стремился подмять под себя, и о назначении на церковные посты в Англии – в этой сфере церковь пыталась ограничить вмешательство короля. В неравной борьбе с монархом Бекет пал. Он был заколот во время молитвы в кентерберийском соборе наемными убийцами на глазах у монахов. Но этот шаг короля оказался его просчетом, общество отшатнулось от того, кто столь цинично попрал все христианские нормы. А Бекет был канонизирован и стал самым почитаемым святым английского Средневековья, к гробнице которого не прекращалось паломничество. Для власти же он по-прежнему оставался символом неповиновения и сопротивления их авторитету: не случайно Генрих VIII, проводя церковную реформацию и провозгласив себя главою церкви, приказал разрушить гробницу Св.Томаса.