Знание-сила, 1999 № 07-08 (865,866)

Ах, это пресловутое советское иждивенчество, вечный расчет на государственное мясо! Но видно же: люди вовсе не пассивны, просто действия их отнюдь не похожи на то рациональное экономическое действие, которое нам описывают экономисты. Люди предпринимают все, что могут, чтобы удовлетворить свои нужды и компенсировать недостатки планово-раздаточной экономики. Без таких действий эта самая экономика существовать бы просто не могла.

Во-первых, везут недостающее из разных мест. Они надрываются под тяжестью колбасы, масла, гуся и говядины, фруктов, которые тащат с юга. Те, кто живет в центральной России, уповают на счастливую Москву.«Генка ездил в Москву привез мясо 6 кг и вина хорошего к Новому году, апельсинов… Там народу много перед Новым годом» (23.12.82). Москва может проявить суровость. «Я совершил ряд поездок по Москве, но продуктов купить не могли. Было воскресенье, а в этот день 90% продмагов закрыты, чтобы люди не вывозили из Москвы продовольствие» (11.10.81).

Еще одна социальная техника воплощена в принципе «Бери, пока есть!», делай запас. Из Актюбинска в Смоленск: «Я уже купила 10 кусков мыла. Но сноха пообещала достать ящик порошка стирального. Я думаю вышлю вам мыла и порошка… Мыло пока есть, но тоже не везде, нужно взять пока есть… Перед праздником давали много мяса, так люди даже по ночам стояли. Но уже наверное набрали на полгода» (1.5.80).

В кулинарном репертуаре советских низов и не вполне низов почетное место занимают те продукты, которые можно долго хранить, – пресловутые тушенка, сгущенка и колбаса-сервелат. В религии повседневности это предметы культовые…

Среди способов семейного выживания – обязательные домашние заготовки. Не сделаешь – нечем зимой будет полакомиться. Разнообразие ты должен создать себе сам. «А то у нас в прошлую зиму не было варенья и было очень скучно. Покупали повидло и мед» (3.8.78). О домашних заготовках и их объеме непременно друг другу сообщают: один засолил 13 банок огурцов, а другой только 8.

Продовольственная проблема решалась и посредством шести соток, на которых умудрялись выращивать кур и кроликов.

Городская семья, однако, не может жить натуральным хозяйством. По переписке видно, что люди замечательно использовали такое достижение цивилизации, как надежная система почты. Читая письма, я составляла список пересылаемого. Он необъятен и свидетельствует о непредсказуемости возникновения дефицита. По просторам нашей огромной страны шли мастика для пола «Самоблеск», «бархатная бумага больших размеров листовая» (27.10.86), кинопроектор «Орленок», лекарства (женьшень и седуксен, диаспонин и АТФ), очки, книги, крышки для консервирования, мыло, стиральный порошок, масло, чеснок и лук, детские колготки и детское питание, «простой плотный спортивный костюм» (27.4.89), утюг… «Послали вам утюг, как раз здесь появились в продаже, ждите, а то без утюга дюже плохо» (13.8.1981). Шлют подарки – австрийские носки и польский одеколон, ткань для выпускного платья, фотоаппараты и фотопленки, женские сапоги и джинсы. Понятно, что делать это было возможно лишь при условии низких почтовых тарифов. Бабушка обвязывает внуков и посылает им для примерки свитера и шапочки.

Читая письма, мы оказываемся в кругу домашней экономики. Здесь удовлетворяются даже такие символические потребности молодого поколения, как распространяющееся вширь желание иметь «фирменную» одежду, новую аудиотехнику. Нет «фирменного» – носят или отечественное (например, джинсы «Тверь»), или самодельное: «Бабуля пожалуйста свяжи Генки шапочку спортивную а то у него шапки нет, Виталька знает какие это шапочки, там еще Adidass написано» (2.2.83).

Эти люди не голодали и не были раздеты, но они, конечно же, не могли свободно реализовать энергию желания, сделать выбор. Без обращения к тому, что происходило в поле маленьких повседневных желаний маленьких людей, мы вряд ли можем объяснить, отчего общество к концу восьмидесятых стало так радикально меняться.

Все, что вращается в кругу домашней экономии, строится не на эквивалентном обмене, а на моральной экономике бескорыстного дара и долга, сердечной привязанности и нравственных оснований. Каждый член семьи – часть целого, но старшие поколения главным образом отдают, а младшие получают.

Из Смоленской области в Новороссийск: «С продуктами у нас пока хорошо. Мяса он (муж. – И. К.) где-то достал много. Приезжали еще свекровь с дедом до того, как мы приехали. Привезли картошки 3 мешка, компотов 10 банок, капусту, варенье. Шторы дала на окна, половика 2 на пол, 2 клеенки, 2 коврика…» (30.11.84).

Принципы моральной экономики распространяются не только на узкий семейный круг, но и на сослуживцев, друзей и знакомых.

Дом, соседи и служба

И здесь можно проследить, как постепенно менялось положение вещей.

Поколение, у которого было крестьянское детство, живет с соседями семейно-общинно: «А умерла она внезапно. Пришлось помогать» (30.1.79). «Около нас построили большой дом, так что у нас стало весело, народу много» (20,4.83).