Знание-сила, 1999 № 11-12 (869,870)

Наконец, в докладе автора этих строк «Канун революции 1830 года во Франции глазами оптимиста» речь шла о сохранившейся в Архиве внешней политики Российской империи докладной записке «Взгляд на состояние общественного мнения во Франции». Автор ее, русский дипломат немецкого происхождения Готхильд Теодор Фабер, отличался немалой наблюдательностью и проницательностью; в документе, о котором идет речь, и в своих письмах он рисует точные картины парижской бытовой жизни (реклама шляп-присосок, в которых невозможно простудиться, и вкусного бульона, который привозят на дом, а скоро, вероятно, будут доставлять по трубам, так, чтобы он тек из крана) и выразительно определяет основные параметры французского умонастроения: уму французов чтение газет и участие в выборах потребны не меньше, чем их телу – пища; оппозиционные газеты гораздо более популярны, чем проправительственные, и даже те, кто не разделяет мнений либералов, предпочитают черпать сведения из либеральных газет; что же касается выборов, то они переживаются, «как болезнь», но болезнь зта носит «конституционный характер», и французы ни за что не хотят от нее отказаться.

И однако, при всей своей проницательности, Фабер в своей заметке, датированной 1 августа 1829 года, ошибся в главном: он утверждал, что французы не хотят революции и не помышляют о ней, что хотя их привязанность к Бурбонам носит головной характер, однако же они все верны этой династии, и наконец, что король Карл X никогда не предаст принципы, запечатленные в конституционной Хартии, и никогда эту Хартию не отменит. Между тем ровно через неделю после того, как Фабер написал свою заметку, Карл X отправил в отставку сравнительно либеральный кабинет Мартиньяка и назначил новое правительство во главе с Полиньяком, чьи действия через год привели к революции и свержению короля. Проницательный Фабер не предвидел революции (о приближении которой во Франции, что называется, не говорил только ленивый), потому что не хотел ее предвидеть. Он пытался в своей заметке выдать желаемое за действительное, создать своего рода «альтернативный» исторический сценарий – стремление, свойственное политикам и публицистам самых разных эпох.

Дабы не уподобиться предсказателям такого рода, не стану ничего утверждать относительно дальнейшей судьбы Эйдельмановских чтений, скажу только, что очень хочется, чтобы в урочный час, в апреле, они происходили и впредь.

От редакции. Андрей Григорьевич Тартаковский, прекрасный исследователь и популяризатор, автор многих сочинений, в том числе уникальных исследовательских книг по истории Отечественной войны 1812 года, на протяжении десяти лет был неутомимым и вдохновенным организатором «Эйдельмановских чтений» в редакции «ЗС». Его таланту и энергии мы обязаны тем, что эти чтения стали событием в кругу друзей и почитателей Натана Яковлевича.

Минувшей осенью Андрей Григорьевич умер. Мы скорбим вместе с его родными и друзьями и постараемся продолжить «Чтения», как заветное дело А.Г., в будущем.

Мэри Шелли, Перси Шелли

ПАУТИНА

Продолжение. Начало в № 9-10 за этот год.

Клетка 2. ТЕТРИС

"Тетрис" перестроили в 2011-м: теперь Нет-кафе занимало весь двухэтажный домик. Я не пользовался им последние два года – как самое известное, оно и прослушивалось лучше всех. Но сегодня, пожалуй, начнем именно оттуда. Я шпион, мне скрывать нечего. Ха, ничего себе каламбурчик! Тем не менее в кармане пиджака, рядом с моей личкой лежал еще один пластиковый прямоугольник, полученный от лысого при уходе. В углу карточки стоял ромбик-логотип: "Агентство безопасности АРГУС". Минимум – визитка, максимум… посмотрим.

Со стороны "Тетрис" напоминал станцию метро: бетонная арка входа, неоновая буква "W" над дверью. Но сначала человеку, идущему с Лиговского, открывалось другое: на крыше здания, в проеме между окружившими "Тетрис" четырехэтажками, стояло огромное голографическое изображение Христа. Голова Иисуса торчала над крышами четырехэтажек, словно голова ассенизатора, высунувшегося из канализационного люка. Над головой парил блестящий обруч. Печальные глаза Спасителя косились вверх с надеждой, руки тоже были подняты вверх/ как бы приветствуя надевание обруча на голову. Изо рта Иисуса периодически вылетала и повисала в небе надпись: "Со мной войдете в Царствие Небесное! ОРЕОЛ-ТЕЛЕКОМ”.

Сразу за дверью кафе меня встретило новшество: огромный деревянный ящик с надписью "Почта". Рядом красовался ларек с письменными принадлежностями всех времен и народов. Надо же, следят за веяниями: среди старожилов Сети стало модно посылать друг другу письма обычной почтой. Или не самой обычной, но с высоким качеством имитации: кидаешь конверт в ящик, через две минуты точная копия из эльбума падает в почтовый ящик адресата. Хотя настоящие снобы все-таки дожидаются прибытия оригинала на веленевой бумаге.