Знание-сила, 2000 № 07 (877)

Этологи давно поняли, что в истории человечества шла своеобразная эскалация агрессивности, которая была обусловлена растущей свободой ее проявления. Человек не обладает ии рогами, ни мощными клыками – сам по себе он существо слабовооруженное. Но! Сначала человек использовал против человека каменное или деревянное орудие – орудие стало оружием. Потом появилось оружие, действующее на дистанции, – дротики, стрелы. Теперь не надо было сходиться с недругом лицом к лицу, а это важный психологический момент, позволяющий с меньшим усилием, напряжением переступить барьер запрета «Не убий себе подобного». Наконец, когда в древних коллективах возникла иерархическая организация, один человек – вождь – получил возможность посылагь другого против врага: теперь вождь вообще не присутствовал прн сцене насилия, что, безусловно, облегчало принятие решения. («В наш слабонервный век приговор умеет подписать каждый. Труднее найти человека, который приведет его в исполнение», – Александр Крон.) Ну и так далее, вплоть до межконтинентальных ракет.

Этологи давно обратили внимание на различия и сходства в проявлении агрессии у животных и человека. Но и они, и психологи, и все-все остальные уже десятилетня спорят о корнях самой агрессии, о механизмах ее включения – так, помнится, рассуждала Раиса Львовна.

С той поры прошло тридцать лет, ио споры вокруг агрессии как явления продолжаются, дискуссионную атмосферу читатель легко уловит в публикуемой ниже статье Маргариты Жамкочьян. Поведение человека – все-таки не простая механика.

И именно потому, что это механика непростая, мне хотелось бы здесь, почти с самого начала, обратить внимание читателя на тему, которой М. Жамкочьян заканчивает свою статью. Тема эта – модели поведения.

Модели поведении, срабатывающие в различных ситуациях, модели ответа на тот или иной вызов среды усваиваются человеком сначала у своих родителей и близких родственников. Потом – у сверстников (подражание в подростковом возрасте – мощный механизм, позволяющий завтрашнему юноше или девушке освоить новые социальные и культурные поведенческие территории и почувствовать свою «самость», свою отстраненность от мира взрослых и продемонстрировать им эту отстраненность как независимость). Наконец, у взрослых усвоение новых моделей поведения играет множество важных социальных ролей.

Так вот. Мне кажется важным снова и снова говорить об этой теме (не смущаясь тем, что в статье М. Жамкочьян ей посвящен целый раздел), потому что…

Во-первых, потому что агрессия проявляется вовне в виде некоего поведенческого акта, а в протекании подобных актов, как хорошо знают психологи, значительную, а порой и определяющую роль играют именно модели поведения. Не унаследованные от животных предков задатки, не некая абстрактная субстанция – нет, мы сталкиваемся именно с актом поведения. И этот модус агрессии открывает возможность повлиять на нее, снизить ее уровень, смягчить формы ее проявления, вообще свести ее на нет, используя разнообразные культурные модели поведения.

Во-вторых, агрессия как некое предзаданное начало с развитием цивилизации обретает новые пути, облегчающие возможность ее проявления (вспомните Раису Львовну Берг). Но эта же цивилизация, перекрытая мощным пластом культуры, открывает возможности направить агрессивные импульсы в русло творчества или состязания.

В публикуемой ниже статье И. Лалаянца рассказывается о том, как генетики ищут наследственные механизмы порождения агрессии. Успехи их, следует признать, невелики – пока, по крайней мере; но, возможно, они останутся таковыми и в будущем, поскольку агрессия – акт синтетический, имеющий много причин, н лишь в отдельных случаях, например при поломке какой-либо детали, лежащей в основании целой пирамиды биохимических, нейрофизиологических и нейропсихологических взаимодействий, может быть разрушена вся эта пирамида. Генетические исследования интересны как раз тем, что в случаях, когда удастся найти такие относительно простые поломки на генетическом уровне, будет надежда обнаружить такие же достаточно простые «противоядия» – лекарственные средства для точечного воздействия на наследственные механизмы. И тем самым повлиять в конечном счете на образ поведения.

Но примечательно, главным образом, что генетика не подтверждает общераспространенного мнения, будто агрессивные черты характера – от «плохой» наследственности. Дело тут совсем в другом.