Знание – сила, 2001 №8 (890)

Е. Ясин: – С начала реформ население трижды теряло, и удары приходились на его доверие к отечественной валюте. Я не говорю о том, что было при советской власти. Но инфляция 1992 года плюс потеря сбережений – это был первый сильнейший удар. Второй довольно сильный удар – это кризис октября 1994 года, когда рубль упал на 30 процентов и был сильнейший скачок инфляции. Он несравним с 98 годом, но тоже был довольно сильным. И сбережения тоже обесценились. Потом частично был банковский кризис в 95 году. И 98 год – наиболее яркое явление в этом ряду. Ведь устойчивость денег связана с устойчивостью экономики. Вы умеете делать хорошую продукцию, вы ее продаете по высокой цене, значит, у вас ваша денежная единица приобретает ценность, всем хочется ее иметь. Если вы не умеете, если вы продаете за рубеж только то, что берете из земли (нефть, газ), и это все, то каждый раз вы сталкиваетесь с тем, что рубль падает.

Понемногу о многом

Ну как же без этикета!

Этикет, строгий кодекс правил поведения в приличном обществе, существовал везде. В том числе за столом, где появлялось это самое приличное обшество. По-видимому. самыми приличными были представители рыцарской эпохи. В то время этикет стал настоящей «фундаментальной» наукой, такой, что возникла необходимость в специальной профессии – церемониймейстер.

С той поры издание специальных инструкций по этикету становится весьма распространенным занятием. Одно из таких наставлений – «Юности честное зерцало», составленное под руководством Петра I, – предписывало недорослям, как вести себя за столом: «Не храпеть носом», «Не сморкаться прилюдно, я ко труба трубит», «Не дуть в суп, чтобы везде брызгало», «Не класть руки на тарелку и ногами везде не мотать, а также не ковырять ножом зубы». Напоследок совет: «Над ествою не чавкай, как свинья, и головы не чеши».

Это было руководство для начинающих. Полный же свод правил был настолько обширным и строгим, что из-за соблюдения всех полагающихся ритуалов иногда и пообедать-то толком не удавалось. Особенно не везло титулованным особам. Дело доходило до курьезов: один немецкий барон, женившийся на австрийской великой герцогине, жаловался на правила этикета: «Спать в одной постели нам можно, но есть с ней за одним столом мне нельзя».

Русские легенды о потопе

На всех материках земного шара с глубокой древности существовали легенды о потопе, покрывшем якобы Землю и погубившем на ней все живое. Древнейшая из этих легенд была записана на глиняных табличках клинописью в Месопотамии еще в третьем тысячелетии до новой эры. Известны были такие легенды в Греции, Австралии, на островах Океании, в Мексике и Центральной Африке. Чаше всего они бытовали среди народов, живших по берегам морей и больших рек. Широко известна и библейская повесть о «всемирном потопе».

Оказывается, и на нашей земле во времена Древней Руси существовали подобные и притом вполне оригинальные сказания.

В прошлом веке краеведы записали легенду о речке Почайне, текущей около стен Кремля в Нижнем Новгороде. Когда придет конец Нижнему Новгороду, говорит легенда, то из-под камня, лежащего в истоке Почайны, хлынет мощный поток, река разольется, затопит город и все вокруг. Если учесть, что Нижний Новгород основан на горе высотой около ста метров, то это действительно была бы грандиозная катастрофа!

С этой легендой, очевидно, связана старинная резьба по дереву, которой украшали дома в деревнях и городах нижегородского края, – знаменитые «фараонки», «морские люди», полулюди, полурыбы, подобие русских русалок, как воображал их народ в своих поверьях. Но русалки – плод языческих фантазий, поэтому из благочестивых соображений и называли эти украшения «фараонками», остатками фараонова войска, потопленного пророком Моисеем в Красном море.

Похожая легенда существовала и в Переславле-Залесском, где говорили, что придет день, когда Плещееве озеро «прорвется» и потопит город за грехи людские, тогда-то и будет «конец света». Еще в прошлом веке и в Нижнем Новгороде, и в Переславле многие горожане вполне верили этим легендам.

Поскольку название нижегородской Почайны было явно заимствовано от одноименной речки в древнем Киеве, то невольно возникает вопрос: а была ли там, в Южной Руси, подобная легенда о потопе? Очевидно, была. Правда, до наших дней она не сохранилась, но французский инженер Г. Боплан, работавший в первой половине XVII века на Украине, сообщает в своих воспоминаниях: из бесед с «ученейшими украинцами» он узнал, что «по древнему преданию, равнины левого берега Днепра были покрыты морскою водою».

Наконец, третья легенда о потопе была, по всей видимости, переработана в начале XVI века местным духовенством в Великом Новгороде, изображена на иконах и включена в летопись.