Знание-сила, 2002 № 08 (902)

Все стало проясняться, когда я познакомилась с работами психологов, изучающих проблему левшей. Начну с мрачноватой цитаты. «Как всякое меньшинство, левши внушают враждебность, подозрительность, впечатление отсутствия всяких человеческих добродетелей и умений. Они часто становятся психоневротиками, эпилептиками, заиками; обнаруживают трудности при письме и чтении, зеркально пишут, затрудняются в ориентации в пространстве, рисовании; упрямы, непорядочны, гомо- и бисексуальны. Но Леонардо да Винчи и Микеланджело – левши…» – так безапелляционно говорил о левшах крупнейший исследователь в этой области Ж. Эррон. Таким до сих пор является образ левши и в массовом сознании. Хотя я, будучи из этого племени сама, высказалась бы о левшестве намного мягче.

Соно? – Солома!

Ребенок-левша как бы всякий раз изобретает свой способ построения и овладения миром правшей. Ему нелегко научиться пользоваться иголкой, ножницами, спицами, завязывать шнурки и заправлять одеяло в пододеяльник. Дело в том, что особенностью левшей является нарушение автоматизма – того благословенного автоматизма, который позволяет нам всему научиться и переделать тысячи дел, не задумываясь над каждым своим движением. Левше же приходится усваивать навыки не автоматическим повторением, а подбором логических связей – делать все «через ум». Открывая консервную банку, я постоянно смотрю, под каким углом стоит нож. А когда я вяжу, каждая петля – это очередной смелый шаг в борьбе с нитью. Пройдет каких-нибудь пол года, и на свет вместо шарфа появляется некая желтая колбаска, которую я тут же распускаю, чтобы приняться за ту же работу с новыми силами. Но я уже взрослый, опытный человек. А ребенку-левше приходится гораздо чаще контролировать свою деятельность сознанием и искать особую логику для ориентации. Не удивительно, что возникает замедленность и неуклюжесть. Особенно трудно переключиться с одного процесса на другой или делать несколько дел сразу, например разговаривать и чистить картошку (что это я все о своем да о женском…).

Родители, не терзайте маленького левшу своими требованиями! – присоединяюсь я к совету детских психологов. Лучше учить его не через глаза, а через тело – вставая за спиной и двигая его руками и ногами, словно это Пиноккио. И тогда деревянная кукла превратится в живого мальчика. Полезно использовать дедовский прием «сено-солома»: надевать, например, на левую руку красную «фенечку». И левая половина мира становится «красной»: взмахни «красной» рукой… Когда пишем, буква «Я» повернута в «красную» сторону, а «К» от нее отворачивается… Ребенку хорошо помогает ощупывание руками объемных букв игрушечной «азбуки». А учась рисовать, пусть обводит линии, намеченные взрослым.

Полезны для детей-левшей занятия восточными единоборствами (особенно ушу). Там, кстати, по отношению к телу царит полная справедливость: сколько движений выполнено влево, столько же и вправо. Но здесь ученика ждут большие трудности – при повторении движений тренера, стоящего к нему лицом. Помочь могут два приема: «двигаем деревянную куклу» и «выпускаем тень-двойника». Первый прием мы уже описали. А второй? Нужно выпустить из тела свою «тень», мгновенно развернуть ее и совместить с фигурой тренера, заставив принять ту же позу. А затем так же быстро возвратить обратно, после чего наложить на «тень» свои собственные движения. Нужно немного приноровиться – и обучение пойдет как по маслу.

Наш сынок долгое время проявлял упорную неспособность усвоить простейший танец, пантомиму, приемы борьбы. И чтобы его обучать, приходилось детально исследовать самые обычные наши действия («как это у меня так получается?»). И только разбив их на элементарные движения, которые можно отработать по отдельности, мы добивались результата. Сегодня уже многое позади. Егор гордится своей первой яичницей (зажаренной дочерна) и тем, что ему удается порезать (точнее, изрубить на мелкие клочочки) редиску в салат. Будем двигаться дальше, веря тому, что ребенок-левша, научившись делать все «через ум» и привыкнув совершенствоваться, достигает больших успехов, чем его сверстники-правши.

Ленивая память