Знание-сила, 2002 № 11 (905)

«В 50-м году после учительского института работала директором семилетней школы. Колхоз из нескольких сел. Коллектив из восьми человек плюс две уборщицы. Школа была добротной, деревянной, два больших дома, остальные дома сельчан были из самана. Школу любили все, учителей тоже. И вот – за окнами темно. Сани ждут, а дети сидят (полный класс) и слушают заворожено – это исторический кружок заседает. Возницы терпеливо ждут – никто никогда не сказал, что поздно и пора домой. До сих пор помню всех учеников, где кто сидел, и их глаза, их трепет на уроке и тишину живую.

Придумала провести парад – демонстрацию школы на 7 ноября, 1 мая. Школа готовилась, а улица главная хутора оказалась в кочках, колеях. Осталось два дня, так директор сидела в правлении и плакала, негодовала. А деды (председатели колхоза и сельсовета) сидели и смотрели на меня (21 год!), а потом: «Сегодня выйдет трактор, все разровняет». И парады состоялись – шествие, флаги, транспаранты, лозунги. Вечером концерт – клуб битком. Доклад о победе социализма, а в клубе керосиновые лампы, печное отопление – угольная пыль. И все довольны, и нет пьяных, и нет жестокости.

Давление не чувствовала, знала, что надо работать, в этом был смысл. Зарплата – 600 руб. Демисезонное пальто на все сезоны, пара убогих комбинашек и туфли-полуботинки, резиновые ботики с каблуками без туфель. Какое убожество быта, одежды и отсутствие требовательности к этому. Все шло как должное…»

В районо нам дали справку о зарплате учителя, а в журнале «Преподавание истории в школе» напечатаны таблицы – что и сколько стоит. Сопоставляли цифры таблиц и удивлялись, как можно было жить на эти деньги, если семья учителя из четырех человек и только один работающий…

Рассказывает учительница литературы Н.П. Назарова, 52 года педагогического стажа:

«Власть учителя всегда держала впроголодь, на голодном пайке интеллектуальном и материальном. Что можно было купить из одежды или что выписать?! Зато взваливала непомерную ношу – работу. Работа учителя плюс общественные обязанности. Чего стоит только одна обязанность – подписка на заем. Мы, учителя, обязаны подписаться на две зарплаты. Ходили по домам, уговаривали. Пришла к Полежаевой, а в доме шаром покати. Лавка, печка да стол.

Трагическая фигура – советский учитель. Я, учительница литературы и русского языка, упрашиваю, умоляю подписаться на заем. Кого? Толижину, в доме которой запредельная нищета. А утром на урок, где говорю о «вечном, добром и разумном», о милосердии. Для Толижиной и я – власть. Олицетворение советской власти.

К кому приходили мальчики после Афганистана? В школу, к учителю. Страшное мне поведал один мой бывший выпускник. Я должна была выслушать исповедь; что я могу ему сказать? Как мы готовили этих мальчиков? На «Малой земле» да на «Целине». Что-то важное им не сказали о жизни, о человеке. Правды не сказали. Как Гаев на леденцах проел состояние, так мы проели будущее этих мальчиков. Что Самиздат? Самиздат – это и «Горе от ума», и «Ревизор», и «Вишневый сад». Но как мы читали страницы русской классики? Как?!

Власть поставила нас в тупиковую ситуацию. Только советский учитель как-то искал, иногда находил дорогу, которая вела к правде…»

«Я – другое дерево»

В начале 70-х годов контроль за настроениями и работой учителя стал поистине тотальным: политзанятия, школа для молодых педагогов, профсоюзные собрания и собрания трудового коллектива, горкомовские проверки, осведомится ьство. Стукачами были не только коллеги, но, что самое страшное и нравственно разлагающее, – дети.

И все же просмотрели учителя литературы Людмилу Борисовну Mai он.

Выпускница Саратовского университета, талантливая ученица Юлиана Григорьевича Оксмана и Раисы Азарьевны Резник, она жила и работала преподавателем в городе Марксе Саратовской области. Все свои силы и возможности сосредоточила она на одном- единственном: дать нравственную поддержку добросовестному и честному убеждению. «Нравственная поддержка… честному убеждению» – ее факультатив для десятиклассников, на котором она с ребятами читала, обсуждала книжные новинки, повесть А. Солженицына «Один день Ивана Денисовича», публикации «Нового мира», делилась последними новостями о Ю.Г. Оксмане, о его планах создать газету типа герценовского «Колокола», о необходимости собирать информацию для этой газеты. Размышления Юлиана Григорьевича Оксмана, проза А.И. Солженицына и статья Г. Померанца «Нравственный облик исторической личности» – основа фундамента, на котором строилась работа ее факультатива по современной прозе, ее преподавание литературы, деятельность книгоноши. Жить по совести – ее ответ 70-м годам.