Знание-сила, 2002 № 11 (905)

Между прочим, философская концепция развития существует уже двести лет. Нужно отправляться уж по крайней мере к диалектике Гегеля. Но ведь естествознание у нее по большому счету ничего не заимствовало! Естествоиспытателей, читавших Гегеля, было предостаточно, но из-за этого ничего особенного не произошло. Я думаю потому, что его утверждения очень общи, а значит – не достаточно конкретны.

На физфаке в свое время существовала такая песенка:

В целях природы обуздания,
Чтобы рассеять незнания тьму,;
Берем картину мироздания
И тупо смотрим, что к чему.

Вот это – естественнонаучный подход. Философ никогда тупо не смотрит. И в этом его и достоинство, и недостаток. Для философа, чтобы у него все получалось, необходимо сразу взять правильные начальные условия, а сделать это практически невозможно. Поэтому непрерывно создаются философские системы, каждая из которых хороша по-своему. Но они – как произведения искусства: бессмысленно говорить, какое правильно, а какое – нет.

Что же касается общей теории развития в естествознании, то она будет строиться в значительной степени с биологического фундамента. Именно в биологии явления развития можно наблюдать в очень разнообразных формах, и в этом смысле она – прекрасный объект для построения обшей теории. Кроме того, в биологии теория развития, плоха она или хороша, все же есть. При том что теория индивидуального развития до сих пор отсутствует. И я думаю, что для ее создания потребуется совмещение идей из области эволюции индивидуального развития и результатов его экспериментального изучения – биологии развития, механики развития.

Сегодня «гвардейской наукой» стала молекулярная биология. Но в XIX веке эту роль в биологии играли сравнительная анатомия и сравнительная эмбриология. В результате их бурного расцвета возникли весьма противоречивые реконструкции происхождения конкретных групп живых организмов, вызывающие неудовлетворение и желание заняться чем-то более надежным.

Неживые вещи тоже способны эволюционировать. Но здесь «венец творения» помещен в центре ряда, а не в конце, как следовало бы

Более надежным казался эксперимент. и как альтернатива сравнительно-историческому подходу к онтогенезу начала формироваться механика развития, практиковавшая экспериментальное изучение живых эмбрионов. В этом отношении побудительные мотивы ее возникновения примерно те же, что и у генетики, хотя выводы этих двух дисциплин – по крайней мере самые общие – во многом противоположны. А мы пока не научились совмещать экспериментальный и сравнительно-исторический подходы. То. что человек наблюдает в эксперименте, есть продукт истории. Но – истории чего? Какого времени? Какого хода событий? Какой связи с другими процессами в клетке или в организме? И главное – по какой причине? Пока хотя бы на интуитивном уровне история не введена в наши представления, то о какой теории можно говорить? Отдельные фрагменты существуют, нам предстоит их соединить. Но пока что они совмещаются плохо.

Экспериментальная эмбриология – один из самых блестяших курсов, которые читают на биофаке МГУ. Так вот, Л.В. Белоусов, автор этого курса, считает, что биогенетический закон (в наиболее простой своей формулировке гласящий, что историческое развитие повторяется в индивидуальном) – это очень сомнительное обобщение, а если уж откровенно, то не обобщение вовсе, а положение, взятое a priori. То, что онтогенезы воспроизводятся в последующих поколениях, означает, иными словами, что последовательные онтогенезы связаны наследственно.

Вообще-то говоря, если отказаться от концепции, подобной биогенетическому закону, историческая реконструкция эволюции процессов индивидуального развития становится просто невозможной. Эмбриолог берет старт от начала конкретного организма, а между тем машина, которая там работает, имеет историческую природу. Нам уже вряд ли имеет смысл спорить друге другом, но будущим поколениям придется с этим разбираться. К тому, чтобы соединить экспериментальную эмбриологию с исторической частью, еще по-настояшему и не приступали.

– Наверное, проблема еще и в разных взглядах на мир у палеонтологов-эволюционистов и биологов-экспериментаторов?