Знание-сила, 2003 № 06 (912)

Так как же действовать в новой обстановке? Как и В. Суворов, автор известного «Ледокола», автор публикуемой ниже статьи Б. Соколов считает, что нападение на Германию планировалось на июль 1941 года. Мне же кажется, что вплоть до июня 1941-го этот вопрос так и не был решен.

Но сейчас у нас иная тема: как политическое руководство ориентировало военных? Как мыслили военные? Насколько они отвечали уровню требований, предъявляемых войной? Насколько вообще этот круг людей понимал ту ситуацию, которая должна будет возникнуть с началом войны?

На многие из этих вопросов ответ дает Б. Соколов в своей статье о штабной игре в январе 1941 года.

Мне же хочется сказать о том, что на фоне грядущих кровавых побоищ эти люди смотрятся мелкомасштабными провинциальными деятелями. Они — и в первую очередь, конечно, Сталин — уже как будто забыли жесточайшие уроки финской войны. Они словно не понимают, что у противника есть свои замыслы, что он обладает волей к победе и высочайшей выучкой войск. (Для того чтобы показать, что небрежение к противнику было всегда свойственно Сталину, мы публикуем в подбор к статье Б. Соколова отрывок из книги В. Рапопорта и Ю. Геллера о такой же игре, состоявшейся в 1936 году.) Выучка войск, подготовка бойца, состояние людского материала — этот элемент становится решающим (как ни парадоксально) именно в эпоху механизированных войн. Выучка и опыт подводника, штурмана бомбардировщика, наводчика противотанкового орудия — ключевое условие для поражения врага. Впрочем, люди тов. Сталина, как известно, не очень-то интересовали.

А вот то, что в век механизированных войн массовый навал может дать лишь кровавое побоище или множество пленных, он не понимал. Думаю, этого по-настоящему не понимали и многие из тех военачальников, которые играли ключевые роли в штабной игре. Г. Жуков, герой этой игры, до недавних пор был командиром конного корпуса. Д. Павлов, несмотря на опыт участия в испанской войне, как показало начало войны, не тянул на должность выше командира дивизии. И все остальные в том же роде.

И не нашлось среди них никого — умного и отважного, — кто сказал бы наркому Тимошенко (а значит, и Сталину), что задачи на игру заданы неправильные. Пусть даже и рискуя своей жизнью. Потому что на карте стояли миллионы жизней советских людей.

И еще. Работа штабов, разведка противника, налаженная связь...

Ну как об этом говорить без слез!

Связь в армии подобна нервной системе в организме: без нее ни боль не почувствуешь, ни рукой не двинешь. Как воевать с той связью, какая была в РККА в начале 1941 года? Да еще на чужой земле?

С помощью мотоциклистов и конных связных? Начавшаяся война показала, что это такое. Растерянный Д. Павлов — командующий фронтом! — метался на своем «ЗиСе» между отдельными своими отступающими армиями и частями, пытаясь хоть как-то понять обстановку.

Да, собравшиеся за картами в январе 1941 года военачальники о многом не думали. И, тем не менее, судя по анализу, проведенному Б. Соколовым, предполагали наступать.

Борис Соколов

Штабная игра: январь 1941 года

В самом конце 1940 года в Москве прошло совещание высшего комсостава Красной армии. Сразу после него, в январе 1941 года, были проведены две оперативно-стратегические игры на картах[*Для наложения хода игр использована статья П.Н. Бобылева «Репетиция катастрофы» (Военно-исторический журнал, 1993, №№ 7,8).]. В ходе них Сталин и его генералы прорепетировали планировавшееся вторжение в Германию и другие страны Восточной Европы.

Точно такие же игры месяцем раньше, 29 ноября, 3 и 7 декабря 1940 года, провели и немцы. Там отрабатывались соответственно три этапа будущей Восточной кампании: приграничное сражение; разгром второго эшелона советских армий и выход на линию Минск — Киев; уничтожение советских войск к востоку от Днепра и захват Москвы и Ленинфада. По итогам этих иф 18 декабря был окончательно утвержден и введен в действие план «Барбаросса». В частности, выяснилось, что в Белоруссии продвижение немецких войск будет более быстрым, чем ожидалось, а на Украине они, наоборот, могут встретиться с более ожесточенным сопротивлением. И действительно, Минск был взят еще в ходе приграничного сражения.

А что же на советской стороне?

Первая игра в высшем руководстве РККА, прошедшая 2-6 января 1941 года, стала репетицией вспомогательного удара «в интересах главной операции», осушествляемой на юго-западном направлении.