Знание-сила, 2003 № 07 (913)

Виль Смирнов, секретарь комитета комсомола, повел себя как умный и порядочный человек. В разговоре с первых слов дал понять, что все понимает и принимает мои действия как естественные, и погасил волну. А на случай, если кто сделает непредвиденный демарш, партсекретарь отдела попросил меня побеседовать с Николаем Ивановичем Лапиным, секретарем парткома института. Чтобы выглядело, будто я проработку прошел. Я зашел к Николаю Ивановичу в кабинет, он говорит: «Вы Ленина хотя бы читали?» Я говорю: «Пытался, не получилось». Он говорит: «Почитайте, надо почитать». На этом разговор закончился. И это было удивительно. Лапин проявил уважение к моему праву на выбор. Это было крайне важно. А ситуация была критическая, по канонам системы он обязан был власть применить.

Мы тогда с Мишей Мацковским организовали семинар по проблемам измерений под крышей института, на лестнице. Петя Андрукович из статистической колмогоровской лаборатории в МГУ участвовал. Был замечательный домашний семинар у Риты Марковны Фрумкиной. Она исследовала психофизические и психолингвистические характеристики восприятия текста. В ее семинаре изучались методы психологических измерений: парные сравнения, многомерное шкалирование... Собирались раз в неделю. Там выступал Василий Васильевич Налимов, я с ним дискутировал.

Продирался сквозь проблемы анализа и интерпретации. Эта кухня и сейчас актуальна, как тогда. Но она не воспринималась как методологически значимая. Мои попытки придать разговорам на эту тему статус обсуждения фундаментальных методологических проблем в институте поддержки не встретили. Скоро я понял: то, что интересует меня, по существу, не интересует никого. Надо было привыкнуть к тому, что мои исследования — это мое сугубо личное дело. Это мне нравилось. Ситуация уже больше соответствовала моему пониманию осмысленной жизни.

Как соотносятся измерения в физике и в социологии? В социологии это общение, диалог. Что же это за «измерения»? Все вроде зыбко. Но другого способа узнать о человеке, кроме как поговорить с ним, нет. Колоссально важная мысль. В моем мире она стала золотой крупицей, вокруг которой все стало собираться. Только через язык можно обрести полноценное знание о людях.

Многим кажется, что слов мало, нужны числа. Тогда возникает научность? Наоборот, числа насилуют язык. Замена слов числами — это современный рудимент дописьменного мышления. Не приближение к научности, а уход от науки. Говорят, считать проценты мало: нужны среднее, дисперсия, коэффициент корреляции, факторный анализ, метод главных компонент. А без этого нет математических методов. Какая чушь!

В социологии царят номинальные шкалы. Это очевидно любому, кто хоть раз ставил задачу, делал анкету, проводил опрос. А шкалы метрические, интервальные откуда берутся? Откуда появляются числа? Стал смотреть, как у Терстоуна возникают числа в методе парных сравнений, и увидел, что первоисточник — непроверяемые гипотезы. В принципе непроверяемые. Какая теория измерений? Там измерениями и не пахнет, это теория кодирования. В этом качестве она, безусловно, полезна. Но это же числовое кодирование, а не измерения!

Я стремился обсуждать эти вопросы с Мишей Мацковским, Мишей Косолаповым, Юлей Толстовой, Володей Андреенковым, Юрой Сатаровым. В конце семидесятых в Институте системных исследований организовал и два года вел общемосковский семинар по проблемам измерений. Там все выступали. Но это был предел возможного. За доступ к организационным активам, тем более материальным ресурсам надо было платить усилиями вне науки, как я ее понимаю. Например, защищать докторскую диссертацию. Это два года на ветер, минимум. Потом это неоднократно повторялось в разных вариациях. Я решил: нет, это мне не надо. И рад, что не влип в бюрократическую систему научных этикеток.