Знание - сила, 2003 № 08 (914)

Основы мышления восточных обществ иные. Для европейца прошлое — это отправная точка в пути, а прогресс или регресс — это векторы развития. Для жителей Азии прошлое - это образец, идеальный интерьер мироздания. Исторический процесс — это не развитие противоречий прошлого, а прихотливо вьющийся Путь. Современность, она и есть «светлое будущее»; она самоценна: «Нам остается лишь, следуя традициям, расставить все пожитки-пережитки прошлого, а также багаж, подаренный нам попутчиками-европейцами».

«Идее преобразующего деяния в европейской культуре противостояла идея ненасилия в буддийской культуре, принцип «У вэй» в китайской культурной традиции, — отмечает В.С Степин, директор Института философии РАН. — Истина мира открывается, если ты прошел путь нравственного совершенствования. Вначале нравственность — потом знание. А на Западе, наоборот, знание, а на основе знания — нравственность».

«Современная цивилизация, я называю ее техногенной, возникла в Европе примерно 400 лет назад. В техногенных обществах главная ценность — инновации; человек понимается как деятельное существо, чье предназначение — в преобразовании окружающего мира в соответствии со своими потребностями. Тут возникает идеал свободной личности, — отмечает В.С. Степин. — Однако техногенная цивилизация порождает силы, которые становятся неподвластными человеку, а сам он предстает игрушкой в руках этих сил. Эта цивилизация дала человечеству много достижений, но она породила и глобальные кризисы».

Отметим также, что утопия — эксперимент, поставленный над временем. Создавая ее, мы всякий раз полагаем, что время — это однородная среда, никак не влияющая на ход эксперимента, и почти всякий раз ошибаемся.

У мира, окружающего нас, другой ритм, другой «период колебаний», нежели у человеческой жизни: мы еще не успели состариться, как мир «переродился». Прогнозы не учитывают этой особенности. В них до конца наших дней, то есть еще лет сорок — пятьдесят сохранится то, что поразило нас, когда нам было лет двадцать — тридцать. На самом деле, нам надо смолоду понять, что мы оказались «на гребне волны».

В 1872 году в венском «Фигаро» появилось первая карикатура на социалистический «Интернационал». Художник Эрнст Юх изобразил творение г-на Маркса в виде чудовища истребляющего людей, что оказалось недалеко от истины

Обманываясь в утопиях, мы заново открываем прошлое. Оно предстает чередой могильных курганов, под которыми на какое-то время были погребены будущие «передовые тенденции». Когда-то их отвергли, но впоследствии они вновь пригодились. Теперь мы можем спокойно линеаризовать прогресс, говоря «от счетной доски до компьютера».

«Предположительно 90 процентов всего того, что окружает нас, еще не так давно считалось досужим вымыслом» — отмечает немецкий футуролог Эккард Минкс. Непонятно, когда созреет время для подобных «маргинальных идей». Дело не в нашем менталитете, а в непредсказуемой, точнее говоря, «непрямой» линии развития общества. Иоганн Вольфганг Гете, а вслед за ним Томас Вулф сравнивали «развитие и прогресс человечества с тем, как петляет, еле держась в седле, бродяга — хмельной всадник».

Так получается, что современность прирастает не только нашими делами, но и мифами о будущем, изменяющими ее. Грядущее «оно» годами пробивается сквозь мусор присыпавших его мифов. Наконец, будущее предстает перед нами во всей своей необычной красе среди осколков утраченных нами иллюзий.

Впору признать, что в основе любого исследования будущего должно лежать убеждение в том, что будущее непредсказуемо.

Яппи, явившиеся эйфорикам

Обычно футурологи делятся на два лагеря: «эйфорики», восторженные мечтатели, и «апокалиптики», пессимисты. Первые радуются «умному дому» — непрестанному вторжению электроники в быт. Вторые задаются вопросом: «Легко ли будет жить в мире вездесущих чипов?» О чем бы вы ни задумались, все вокруг с угрожающей быстротой начинает меняться. От этой навязчивой электроники хочется спрятаться, но куда?

«Эйфорики» считают: раз в последние месяцы (годы, десятилетия) все было хорошо, то в ближайшие десятилетия все будет еще лучше. От сохи — к лампочке Ильича, от сохи — к ракете, от сохи — к Интернету, далее везде — вот принципы мечтателей. Их ставка на будущее слишком велика. Если представить ее в виде дроби, то в числителе — заведомо большее число. Все жертвы вынесены в знаменатель, а он, как всегда, не уместился в строку, он не виден.

«Апокалиптики», наоборот, запугивают публику экологическим вредом, кризисами в политике и сбоями в работе технических систем. Любые их прогнозы, даже вполне обоснованные, катастрофичны. Однако если твердить, что нас ждет апокадипсис, но сроки его всякий раз сдвигать, то слушатели не поверят и в предлагаемые инициативы.