Знание - сила, 2003 № 09 (915)

Обратите внимание: если в какой-то стране добыли полезные ископаемые и продали их за рубеж, никто в этой стране не сможет больше ими воспользоваться. Через определенный срок ресурсы или закончатся, или их извлечение станет слишком дорогим, и экономика, основанная на их добыче, резко замедлит свое развитие. Если в стране ориентируются на развитие индустриального сектора, то это значит, что год за годом рабочие будут изнурительно трудиться на фабриках, предприниматели будут сдерживать рост их доходов ради получения дополнительных возможностей расширить производство, и т.д. И опять-таки индустриальные товары, проданные за рубеж, покидают страну навсегда.

А вот человек, добывший новые знания, не истощил, как рабочий, свои способности, но напротив, только развил их. Знания и технологии можно продать сколько угодно раз, и это не уменьшит возможности их создателей и далее пользоваться ими.

Так постиндустриальный мир обретает возможность в неограниченном масштабе приобретать ресурсы из остальных стран, не утрачивая при этом собственных. Он получает на это не только возможность, но и право: ведь он не силой забирает у других их блага, а напротив, честно обменивает их на технологии, созданные им самим. Собственно, именно в этом я и вижу самую большую проблему, порожденную постиндустриальным обществом: новое неравенство не только становится допустимым, но и не противоречит традиционно понимаемым принципам справедливости.

За последние пятьдесят лет разрыв в средних значениях ВВП на душу населения в Европе и развивающихся странах вырос почти втрое — с 23 до 61 раза. ЕС и США сегодня контролируют более 75 процентов мирового парка компьютеров, 84 процента всех выданных в мире патентов и почти 92 процента рынка программного обеспечения.

Постиндустриальный мир, и об этом сегодня говорят очень редко, становится все более замкнутым: между Европой, США, Японией и развитыми странами Азии происходит сегодня более 75 процентов всех осуществляющихся на планете торговых трансакций и перетекают 82 процента всех иностранных инвестиций. В какой-то мере это понятно: люди одного уровня развития тянутся друг к другу; кто-то обменивается книгами, кто-то фантиками, но книги на фантики меняются лишь как редкое исключение. До поры до времени казалось, что те, кто разбирается только в фантиках, научится читать книги. Они в общем-то и научились. Но выяснилось, что только читать, но уж никак не писать. Даже книги. Не то чтобы программы. И в этом нет ничего удивительного. Ведь учиться читать приходилось в редкие моменты отдыха от работы. А для других написание книг (или компьютерных программ, или создание дизайнерских концепций) и было их работой.

Приблизительно то же самое происходило и внутри развитых обществ. В 1898 году в США 1 процент самых состоятельных граждан владел 37 процентами национального богатства. Чтобы снизить этот показатель до 17 процентов, потребовалось 75 лет; этот минимум был достигнут в 1973 году — к символическому началу постиндустриальной эры. Но всего за 25 последующих лет, к 1999 году, доля богатейшего процента граждан достигла 41 процента национального богатства Соединенных Штатов. При этом 13 из 20 наиболее состоятельных граждан не получили ни цента наследства, а сами создали и развили собственный бизнес, в начале карьеры имея в активе лишь хорошее образование, оригинальное мышление и невероятную настойчивость. За те же 25 лет доходы лиц с полным средним образованием снизились на 14 процентов, а с незаконченным средним — на 27. В постиндустриальном обществе средние способности не гарантируют средних результатов. На средние результаты могут рассчитывать лишь те, кто совершенствует свои способности средними для общества темпами. В современном мире нужно бежать не только для того, чтобы продвинуться вперед, но и для того, чтобы остаться на месте.

— Но идеи быстро становятся всеобщим достоянием, их нельзя сохранить в банковских кладовых или подвалах рыцарских замков. Разве придуманное в развитых странах не может служить всем ? Да это видно и у нас: пусть мы пока не можем считаться развитой, тем более постиндустриальной страной, компьютеры появляются даже в сельских школах, и житель какого-нибудь заштатного городка может, выйдя в Интернет, включиться в мировые информационные потоки. Разве технологии не создают новый мир, мир, как бы банально это ни звучало, равных возможностей?