Знание-сила, 2003 № 09 (915)

Пришли дни, когда стали сражаться все, В XV веке Япония фактически распалась. Каждый даймё заводил себе дружину и нападал на соседей, видя в каждом — врага. Всюду шли междоусобные войны, а вскоре была сожжена и столица. Во многом был виноват правитель.

В 1443 году к власти пришел новый сёгун — Асикага Ёсимасу (1435 — 1490). Он был еще ребенком, но и, повзрослев, не занимался делами. Не способен был править страной, зато не знал удержу в тратах, затевая роскошные пиры, собирая творения искусства и дорогие безделицы. Все это и поставило страну на грань краха. Правители задолжали немалые деньги «ничтожным людишкам» — купцам и, чтобы добыть средства, безжалостно обирали чернь.

В своем Замке наслаждений (Гинкакудзи) сёгун и его друзья предавались бесконечным чайным церемониям, любовались картинами, наблюдали звезды и Луну, а страна была охвачена беспримерными смутами и раздорами. Голод и бессилие звали людей к оружию.

Сёгун Ёсимаса долго оставался бездетным и потому усыновил монаха Ёсими, обешая сделать его сёгуном. Однако, когда у сёгуна все же родился сын, он решил отступить от обещания. Тогда, в 1467 году, на улицах Киото вспыхнули бои — началась Война годов Онин, продлившаяся десять лет. В нее были втянуты все могущественные японские кланы. При слабом сёгуне в стране не осталось единой власти. Одна война спешила сменить другую.

В 1478 году началась Эпоха воюющих провинций, Сэнгоку дзидай. Она продлилась до 1577 гола. Главными фигурами ее стали самурай и ниндзя — меч сражений и кинжал засады, солдат дня и убийца ночи. На поле, где жнут смерть, лезвие серпа лишь оттачивается.

Два разных пути

«Где бы я ни находился, в горах или под землей, в любое время и везде мой долг обязывает меня охранять интересы моего владыки» — сказано в клятве, которую приносил самурай. Он шел путем воина и подчинялся долгу. Самураю запрещалось лгать, злословить, совершать бесчестные поступки; он обязан был презирать роскошь и деньги. «Правое дело — все, жизнь — ничто» — говорилось в кодексе самураев. Большинство их старались следовать заповедям, хотя в Эпоху воюющих провинций предавать стало так же легко, как дышать. Тогда многие самураи забывали свой долг, сбивались с пути и гибли, проклятые всеми.

Ниндзя же никогда не знали, что такое честь. Они были живым воплощением грязных мыслей самураев. Если самурай следовал долгу и не убивал из засады, он мог нанять ниндзя. Если самурай брезговал тайно проникать в дом врага, он нанимал ниндзя. Так белое оставалось белым, а черное — черным. Честь была сохранена, а враг лежал с кинжалом в груди.

Путь самурая — прям, как пущенная стрела. Путь ниндзя — извилист, как движения змеи. Самурай открыто сражался под поднятым знаменем. Ниндзя предпочитал поднимать знамя врага и, смешавшись с отрядом, устраивать резню.

Невидимый и всезнающий с серпом в руках

Когда оседает облако пыли, видно, что породило его. Когда оседают слухи, остается ниндзя и видно его умение. В своих секретных школах ниндзя учились многому. Они закаляли тело и дух, подолгу тренировались, занимаясь боевыми искусствами. Но это еще не все. В любом обществе легко стать «невидимыми». Этому знанию постоянно учились ниндзя. В своих школах они много занимались физиогномикой, привыкая по внешности распознавать намерения человека. Они изучали традиции различных японских провинций, условия жизни в них, климат, знакомились с манерами людей из разных слоев общества — копировали их, чтобы в любом городе не быть чужими. И на них смотрели с доверием.

Очень много времени ниндзя готовились к поединку с врагом. Они умели обращаться с любым видом оружия и прекрасно знали жизненно важные точки человека. Ударив ребром ладони, могли вызвать остановку дыхания и смерть. Владели они и огнестрельным оружием, ведь в 1543 году португальские купцы ввезли в Японию мушкеты, и местные оружейники наладили их выпуск десятками тысяч.

Ниндзя хорошо разбирались в ядах и часто поражали своих врагов, раня их отравленной стрелой или металлической звездочкой, чьи концы были пропитаны ядом. В качестве отравы использовали природные токсины: яд рыбы фугу, пауков, скорпионов, а также грибной яд. Нередко ниндзя сражались отравленными мечами, упрощая себе убийство; подсыпали яд в еду или вливали его спящему в рот, а то и подкладывали в постель живых скорпионов.

Ниндзя умели лазить на стены и деревья, выбирать место для засады и, замаскировавшись, сидеть — ждать жертву. На надувном плоту из тонкой кожи они переплывали реки и озера. Прятались под водой, дыша через бамбуковую трубку или с помощью надувного кожаного мешка — своего рода акваланга. Подолгу могли оставаться в ледяной воде и без пищи.