Знание-сила, 2003 №10 (916)

Тогда же хунны захватили древнюю столицу Поднебесной державы — Чанъань. Последний представитель правящей династии Цзинь был взят в плен и вскоре умер. Но вскоре Судьба покарала победителей.

Один из способных министров нового хуннского правительства, китаец Цзинь Чжун, вдруг ощутил в себе патриотический жар и решил отомстить диким захватчикам своей родины. Последовали военный переворот и массовая резня. Кто мог выйти победителем из такого геноцида? Не хунны и не китайцы, а пограничный сброд, который кочевники именуют словом кул — то есть люди, готовые подчиняться иноплеменникам.

Их выборный вождь Ши Лэ дослужился до генеральского чина в войсках хуннов, а после истребления их правящего рода Лю — убил «изменника» Цзинь Чжуна и восстановил оскверненную китайцами могилу Лю Юаня. Это — прямая заявка на верховную власть над Северным Китаем: чем безродный узурпатор Ши Лэ хуже или лучше такого же узурпатора Диоклетиана? Проблему престолонаследия Ши Лэ решил в том же духе: он завещал власть своему побратиму Ши Ху в надежде, что тот сумеет основать прочную династию — вроде Цзинь или даже Хань. Но тиран Ши Ху более похож на свирепого Галерия, чем на умеренного Константина: против него постоянно возникают заговоры, он казнит заговоршиков и покровительствует буддийской проповеди монаха- ясновидца Будда Жанга...

Декоративная каменная плита (Ш век) из ограды ступы.

Ступа — это древнеиндийское мемориальное культовое сооружение. На ограде; возможно, изображена сама эта ступа.

Мотивы тирана ясны: буддизм не связан с традиционным мировоззрением китайцев, и кто примет его за идеал, тот морально готов сотрудничать с самозванной властью кулов. Чем это решение Ши Ху хуже Миланского эдикта Константина о терпимости к христианам? Только христианская проповедь в Средиземноморье звучит уже 250 лет, она укоренилась в умах сотен тысяч бывших эллинистов. Через 200 лет сходные условия для буддизма сложатся и в Поднебесной ойкумене. Тогда учение Будды станет государственной религией нескольких варварских царств и даже одной империи — Тоба Вэй.

Но пока буддизм не пустил корней даже в варварской периферии Китая. Оттого тиран Ши Ху не решается следовать примеру тирана Константина до конца, а его китайский приемыш Жань Мин мечтает повторить подвиг своего соплеменника Цзинь Чжуна, то есть перебить второе поколение наглых варваров, хозяйничающих в Поднебесной. Этот отчаянный план воплотится в 350 году: вокруг мятежника Жань Мина соберется множество китайских патриотов или уголовников. Но перебьют они только тех варваров, которые давно вошли в Поднебесную и успели утратить племенную спайку своих дедов...

Напротив — варвары, оставшиеся за пределами Китая, хранят племенное единство. Их боеспособность превосходит силу сколь угодно многочисленных китайских ополчений. Не диво, что мстителем за истребленных хуннов Лю Юаня и кулов Ши Лэ окажется царь сяньби Муюн Цзюнь — наследник героя Муюн Хоя, переселившегося со своим народом из совершенно высохшей Степи в чуть усохшее Приамурье. В IV веке земли будущей Маньчжурии идеально подходят для кочевого скотоводства; оттого держава сяньбийского рода Муюн на новом месте быстро достигла мощи и славы древних степных хуннов.

Ясно, чем это закончится: династия Муюнов объединит Северный Китай в новом царстве Янь, которое в свою очередь двинется по гибельному пути, пройденному хуннами и кулами. Не обретя своей мировой религии, во всех случаях пришельцы (будь они беглецы или завоеватели) теряют свой привычный образ жизни и власти, не обретая взамен удачных стереотипов имперского поведения.

В интеллектуальной сфере Дальнего Востока давно властвует единственный Отец — Империя. Но пока не видно Сына — Церкви, способной объединить внешние этносы в имперский суперэтнос, расширяя зону Святого Духа Дальневосточной цивилизации. Подобно персам, китайцы чтут свою Родину, как святыню, но отказывают всем чужакам в таком праве, пока те не докажут свою цивилизованность знанием китайской грамоты и обычаев. Насколько проще европейскому варвару влиться в состав имперского суперэтноса! Достаточно освоить разговорную латынь и принести клятву легионным орлам (позднее — лешонной хоругви), доказав верность клятве в ближайших боях. По этой причине Римская империя возродилась (или переродилась) после кризиса III века — тогда как империя Хань распалась непоправимо и не обретет достойных преемниц в течение трех столетий.

И уж совсем странной оказалась участь имперской идеи в Индии. Можно было ожидать здесь воплощения той же державно-религиозной схемы, что и в Средиземноморье. Ведь учение Будды распостранилось здесь за пять веков до Христа; империя Маурья возникла одновременно с державной Республикой римлян, а буддийская Церковь вступила в союз со своей Империей в пору Римско- Пунических войн. Жить бы да поживать им многие века в плодотворном симбиозе! Но не вышло: держава Маурья распалась, прожив лишь полтораста лет».