Знание-сила, 2005 № 04 (934)

Бродель открывает нам совсем не рекламную средиземноморскую зиму: "Она напоминает стихийное бедствие, которое наступает после шести месяцев жары, бедствие, к которому жители Средиземноморья никогда не могли или не умели подготовиться... Открытые всем ветрам жилища с каменными полами защищены только от жары. Сколько путешественников, дрожащих от холода в остывших домах, говорили, что нигде они так не мерзли, как на берегах Средиземного моря".

Зато короткая благодатная весна, влажная, "греющая пылкими ветрами", от которых мгновенно распускаются почки на деревьях, когда цветет миндаль и нежной зеленью прорисовываются оливковые деревья, — это лучшее время года. Однако с наступлением весны разгораются военные действия, выходят в море боевые корабли, строится в походные колонны пехота, на море мелькают паруса быстрых корсаров.

Скоро наступает время жары, и над морем опускается горячий воздух Сахары. И только вдали от берега веют юго-западные ветры, которые не вызывают волнения волн, но надувают высокие паруса. Начинается период навигации, вереницы кораблей направляются к берегам Сирии и Египта, куда караваны верблюдов уже доставили свой груз с берегов Индийского океана.

Средиземное море заставляло подчиняться природным условиям столь же строго, как северные моря и Балтика. Даже в наиболее благоприятных для плаванья районах Средиземноморья старинные морские уставы разрешали плаванье только от дня св. Георгия (5 мая) до дня св. Дмитрия (26 октября). Поздней осенью и зимой над Средиземным морем, прежде всего над западной его частью, проносятся атлантические циклоны с резкими порывами ветра и обильным дождем. На море свирепствует шторм. В эти дни корабли должны находиться в надежных укрытиях. Кто пытался нарушить старинные правила и выходил в море, терял груз, корабль и подвергал опасности жизнь. В лучшем случае он мог оказаться там, где его никто не ждал.

Так случилось с послом Генуи в январе 1597 года, когда он решил отправиться зимой морским путем в Испанию. Налетевший штормовой ветер отбросил галеру в открытое море, она летела, как щепка, к берегам Африки. Галеру пришлось бросить и плыть на купеческом корабле, который рискнул выйти в море зимой, вернуться в Сардинию, где путешествие начиналось заново.

Подобное случалось неоднократно. Сохранилось послание одного из испанских адмиралов; с плохо сдержанным гневом он пытался объяснить, что снаряжать морские походы зимой — значит выбрасывать деньги на ветер вне зависимости от обстоятельств. "Так было раньше, так будет всегда!"

"Сезонный распорядок" жизни, отличительная черта средневекового общества, в XVI веке отменяется усилиями людей, живущих в городах. Их стремление противостоять климату и природной среде можно увидеть в показателях торгового оборота. В конце 60-х годов XVI века Венеция отменила старые правила: выход в море был запрещен только с середины ноября по конец января. Но и эти 01раничения не соблюдали, выходили в море в самые сложные для плаванья дни. Как-то в зимнюю бурю затонули купеческие корабли с большой суммой денег на борту. Но купцы все равно пытались перевозить товары во время спада деловой активности. Кто выходил в море, не оглядываясь на погоду, получал выигрыш в безжалостной конкурентной борьбе. Время стало величиной повседневной, измеряемой...

Венеция и Генуя, "небольшие островки" Средиземноморья, города, построенные на краю скал, на 6epeiy мокрой лагуны, лишенные плодородной земли и природных богатств, "оторвались от своего окружения и устремили взоры за черту горизонта" — и овладели экономикой будущего, экономикой услуг и финансовых рынков.

Еще в те дни, когда у площади перед собором св. Марка теснились дома с небольшими виноградниками, а над узкими каналами висели скрипучие деревянные мосты, венецианцы овладели Адриатическим морем. Преобладание было достигнуто не только силой флота, хотя венецианские галеры со стрелками, лучниками и пращниками патрулировали "внутреннее море" (Площадь Адриатики немного превышает Финский залив).

Торговые связи, установленные Венецией, объединили народы: корабельный лес, соль, зерно и вино, камень для строительства и даже "сладкая пресная вода" шли в Венецию с берегов Адриатики в обмен на полновесные монеты и венецианские товары. Не военные гарнизоны и чиновники, а рыночные связи создавали единое культурное пространство, и славянские города на адриатическом побережье даже по внешнему виду приближались к своим итальянским торговым партнерам. По словам Броделя, Венеция, "как нитями", соединила всю торговлю Адриатического моря, собрала купцов, тысячи лодок и парусников приспособила к своим нуждам, включила в свою экономику.