Знание-сила, 2007 № 04 (958)

Другие эксперименты не подтвердили тесной связи между слезами и биохимией организма. Так, американский психолог Джеймс Гросс демонстрировал добровольцам, у которых было плохое настроение, фрагменты фильма, прямо-таки прошибавшего слезу. Через два часа он опросил участников опыта. Даже плакавшие во время сеанса по-прежнему чувствовали себя унылыми и подавленными. Так что не похоже было, что стрессовые гормоны — эти «шлаки нашей души» — были благополучно выведены из организма вместе со слезами. «Они плакали, но это им не помогло! А кому сейчас легко?»

Большинство исследователей полагают, что главную роль в наших рыданиях играет парасимпатический отдел вегетативной нервной системы, который успокаивает организм и приспосабливает его к изменившимся условиям. Очевидно, в тот миг, когда на глазах наворачиваются слезы, эмоциональное напряжение уже миновало свой пик. Мы плачем, когда кризис пошел на спад, когда нам стало чуть полегче. Слезы — знак того, что самое страшное позади. Вовсе не они смягчают испытываемый нами стресс, они лишь знаменуют, что у нас в душе все понемногу успокаивается. В минуту высшего напряжения сил, в минуту самой отчаянной борьбы за жизнь нет дела до каких-то там слез. Спасаться надо, сражаться надо, а не нюни распускать! Это потом можно чуть расслабиться и дать волю чувствам.

Ю. Микенас. «Скорбящий». 1937 г.

Впрочем, мы не всегда плачем, повинуясь заложенному в нас рефлексу. Часто над нами тяготеет некий культурный стереотип, коему мы легко готовы подчиниться. Именно культура поведения подчас указывает нам, когда мы можем пролить слезу, а когда обязаны не проронить ее.

По мнению американского историка Тома Лутца, скупая сдержанность, отличающая мужчин, — продукт недавнего прошлого. Вплоть до второй половины ХУШ века — начала Промышленной революции — народы, населявшие Европу, были столь же эмоциональны, пылки, сентиментальны, плаксивы, патетичны, как любые нецивилизованные народы. «Но постепенно статус мужчины меняется». Приученные к работе с машинами, не знающими сантиментов, люди тоже ведут себя иначе. Они вытравляют из себя всякую эмоциональность. Это свойство человеческой натуры оказывается невостребованным. Люди приучаются действовать, как заведенные автоматы. Прежде они были воителями и пиитами, бродячими проповедниками и заморскими гостями — то бишь героями, поступавшими спонтанно и своевольно. «Теперь становятся менеджерами, предпринимателями, финансистами» — педантичными исполнителями кем-то намеченных планов. Ради карьеры и успеха они скрывают свои чувства. Их жизнь теперь — неуклонное восхождение по служебной лестнице, «как по трупам».

Однако времена меняются. Наследники строителей Великой Американской империи становятся все безвольнее и изнеженнее. В наши дни даже голливудский Рэмбо при случае готов прослезиться, как последний неловкий слюнтяй. Стоит ли говорить о вечно юном Леонардо Ди Каприо, сводящем с ума мальчиков и девочек ...надцати лет от роду? Он только и выжимает слезу из своих обожателей, жертвенным агнцем прогуливаясь то по «Титанику», то по азиатскому пляжу, то по авиационному ангару. Что ж, страдальцы и отступники ныне вновь в моде. Так проходят слава и мужественность!

Новый киностандарт задает тон даже в политической жизни. Все чаще сильные мира сего уподобляются сирым и слабым, чьим единственным оружием во все времена была метко пущенная слеза. Борис Ельцин, покидая свой царственный пост, прилюдно всплакнул, не позволяя свету софитов рассеять мрак, охвативший его. А как умело пользовался своим лицом Билл Клинтон? Порой оно казалось губкой, густо пропитанной слезами.

Одно движение щек, и по ним катились солоноватые капли, подсказывая сострадательной публике: «Что у вашего президента на щеках, то и на сердце. Как он страдает, сердечный!»

В последние годы женщины — записные любительницы всплакнуть — все чаще стремятся проникнуть в храм, прежде занятый почти одними мужчинами. Они идут в Политику. На этом пути им не прощают ни малейшей слабости. Это мужчинам с некоторых пор позволено распускать нюни перед дорогими соотечественниками; с женщин — иной спрос! Недаром за Маргарет Тэтчер, послужившей образцом для многих политиков-женщин, закрепилось прозвище «Железная леди».