Знание-сила, 2008 № 06 (972)

Оно же — «безупречность». Совершенство — это то, лучше чего уже нельзя, дальше чего — просто некуда. В иных картинах мира разве что один Бог обладал этим качеством. В мире гламура человек запросто присваивает себе «божественные» качества. (Кстати, спроста ли именно это слово во всех своих вариантах так употребимо в качестве эпитета при описании разных гламурных персонажей? — «божественный», «богиня». ) — Сведение самого неба на землю, в полное и безраздельное ее пользование.

Человек гламура вечно молод (кто-то, помнится, зло язвил: красавицам в журнале Glamour вечно 25 лет. Если, не приведи Господь, кому-то из них вдруг исполнится 26 — ее тут же выселяют из этого сияющего рая. Куда? — В журнал Vogue, должно быть.). Он вечно здоров (а если вдруг нет, всегда найдутся чудодейственные средства, чтобы быстро и безболезненно поправить это досадное отклонение от естественного хода дел). И разумеется, он никогда не умирает.

В числе важнейших идеалов гламура — чистота и неразрушимость.

Гламур — попытка бессмертия.

Совершенно всерьез — и независимо от того, насколько адекватные средства при этом используются. (Но каково представление о цели, таковы, что поделать, и средства.)

Ведь свой ближайший, повседневный мир «общество потребления» стремится устроить максимально удобным для себя образом. Но именно в таких условиях и становится непонятным: почему разные, любые потребности можно (и должно) удовлетворять так легко, а самую главную — никак? Почему нельзя поставить себе на службу еще и вечность?.. А не поддается — так хотя бы сделаем вид, что мы уже там.

Настойчивую потребность в этом всецело материалистичного и прагматичного homo glamouricus так и хочется назвать «синдромом метафизической недостаточности». Тесно человеку в том мире, который он сам для себя создал. Не от тесноты ли — и навязчивый избыток, дурная его бесконечность: не попытка ли вырваться?

ПОНЕМНОГУ О МНОГОМ

Экологически чистый способ захоронения

Шведский биолог Сюзанне Виг-Мэсак разработала, как она утверждает, экологически чистый способ захоронения умерших. Тело подвергают сублимационной сушке, измельчают в порошок, запаковывают в экологически чистую упаковку и хоронят.

Согласно новой технологии, обработка проходит четыре стадии. Сначала тело замораживают. Затем его опускают в ванну с жидким азотом, где оно охлаждается до температуры — 192°C. Жидкость, содержащаяся в теле, испаряется вследствие сублимации, и ткани становятся хрупкими, как стекло. Затем тело помещают в вибропресс, который быстро измельчает его, превращая в порошок. После этого останки обрабатывают магнитом для удаления металлических примесей, оставшихся от пломб или кардиостимуляторов. Наконец, порошок упаковывают в биоразлагаемый мешок, изготовленный из крахмала, подобного картофельному, и закапывают. Затем через промежуток от полугода до года тело становится частью грунта.

Сюзанне Виг-Мэсак заручилась поддержкой Лютеранской церкви, которая получит 5% акций ее компании, и правительства Швеции. Министр культуры Швеции Лена Адельсон Лильерот готова поддержать применение сублимационной сушки при захоронении. Она считает это экологически чистой альтернативой кремации, с ее выбросами диоксина и ртути, и традиционному захоронению, за которым следует крайне медленное разложение, в ходе чего часто отравляются грунтовые воды.

Прототип установки сублимационной сушки, так называемый «промоториум» (или «сублиматорий»?), должен был открыться в городе Йончепинге, чтобы продемонстрировать миру реальность похорон, не нарушающих углеродного баланса. Южная Корея заказала около сотни машин, а Великобритания, ЮАР и некоторые города США проявили интерес к новой технологии.

Сомнения относительно такого способа захоронения связаны с тем, что в землю будут попадать потенциально вредные вещества, поскольку останки будут захоронены на глубине менее 70 сантиметров от поверхности вместо стандартных двух метров. При этом будет необходим анализ почвы.

Сюзанне Виг-Мэсак подчеркнула, что ее метод значительно безопаснее для окружающей среды, чем существующие альтернативы: «Если нас сжигают или закапывают, все наши органические токсины оказываются в атмосфере или в воде».

Но древо жизни вечно зеленеет...

Двое молодых людей предлагают внедрять фрагменты ДНК умерших людей в гены яблонь: «Надгробные плиты мертвы, а деревья живут. Они — символ жизни и могут быть утешением для людей, потерявших своих близких». «Трансгенное надгробие» — так свое изобретение называют австриец Георг Треммель и японка Сихо Фукухара из Королевского колледжа искусств в Лондоне.

Поначалу яблоня с человеческой ДНК была чем-то вроде дипломной работы, сделанной для ежегодной выставки в колледже. Спустя год Треммель и Фукухара решили превратить все это в проект, который ныне именуется Biopresence («Биоприсутствие»). «Когда я умру, моя ДНК все еще будет жить в дереве. Значит ли это, что я все еще жив?»