Знания древних о северных странах

В основе сказания о походе аргонавтов лежит беотийская культовая легенда о Фриксе, сыне орхоменского царя Атаманта, спасшегося бегством на овне с золотым руном, в то время как его должны были принести в жертву Зевсу Лафистию.[1] С ней переплетается фессалийская легенда о царе Пелии и его племяннике Ясоне, мстителе за своего отца, несправедливо лишенного престола в Иолке - одном из древнейших центров торговли на Пагасийском заливе, служившем гаванью и для расположенного в глубине материка Орхомена. Торговая слава Иолка связана с судьбой древнейшей Калаврийской амфиктионии (союза городов), в состав которой, помимо Иолка (Орхомена), входили также города: Гермиона, Эпидавр, Эгина, Афины, Прасии и Навплия и под знаком которой происходила колонизация северных островов Эгейского моря и северных (эолийских) берегов Малой Азии.[2]

То обстоятельство, что образы Ясона, ионийского бога-героя, связанного в качестве эпитета с именем Аполлона (Аполлон Ясоний в Кизике)[3] и Медеи, отождествлявшейся уже в древности с Гекатой и Артемидой (Ифигенией у Дионисия Скитобрахия[4] и у Драконтия в его "Медее"), не могут быть оторваны от азиатской почвы, позволяет думать, что беотийско-фессалийские мифы были приплетены к сказанию уже на ионийской почве. Этому не противоречит и наличие беотийско-фессалийских этнических элементов в составе ионийских колоний на берегах Пропонтиды - таких, как Кизик, Гераклея Понтинская и Синопа,[5] свидетельствующее о прямой преемственности беотийско-фессалийской и ионийской колонизации и о совместных колонизационных предприятиях фессалийцев и ионийцев.[6]

Упоминание о "прославленном" (πάσι μέλουσα)[7] корабле "Арго" в Одиссее заставляет предполагать существование в эпоху создания гомеровских поэм "Аргонавтики" в качестве эпической песни. О том, что эта эпическая Аргонавтика вошла в известной доле в Одиссею и послужила материалом для описания Одиссеевых приключений на море, заставляет предполагать присутствие в Одиссее, помимо эпизода со сталкивающимися скалами - Планктами, где имеется прямая ссылка на Аргонавтику, также и таких эпизодов, как Скилла и Харибда, Сирены, волшебница Кирка, лестригоны, о. Тринакрия, одинаково известных гомеровскому эпосу и эпосу об аргонавтах. На то же обстоятельство указывает и известность Одиссее Зэта и Эи, Пелия, Эсона, равно как и упоминание в Илиаде о сыне Ясона и Ипсипилы Эвнее, царствующем на о. Лемносе, что заставляет предполагать известным слушателям гомеровского эпоса и лемносский эпизод Аргонавтики.

Все это вместе позволяет думать, что IX и X песни Одиссеи дают известное представление и о древнейшей эпической Аргонавтике, которой в такой же мере, как и Одиссее, была свойственна значительная неопределенность в географической локализации упомянутых выше, равно как и многих других эпизодов.

Если для Одиссеи возможны споры относительно "экзокеанизма" Одиссеевых странствий, то миф о походе аргонавтов предполагает плавание по океану в качестве непременного условия. Знания о гомеровской географии позволяют представить себе, что в эпоху сложения древнейшего эпоса о походе аргонавтов водные пространства за пределами Эгейского моря казались еще достаточно неопределенными и представление о его границах сливалось с представлением об Океане, как об омывающем землю потоке, берега и острова которого населены обитателями потустороннего мира.

Таков описанный в Одиссее остров Схерия, на котором жили феакийцы, таким же, несомненно, мыслился и остров Эя, или Ээя, на котором жил сын Гелия Ээт, отец волшебницы Медеи и брат волшебницы Кирки, обитательницы того же острова Ээи, локализация которого в Одиссее отличается совершенной неопределенностью; позволившей уже в древности искать его и на востоке и на западе. Посещение аргонавтами этого острова мыслилось первоначально в результате плавания по океану, хотя Одиссея помещает его уже, быть может, по сю сторону границы обитаемого мира, ибо аргонавты (XII, 69) минуют Планкты на возвратном пути от Ээта, т. е., очевидно, именно в начале их океанического плавания.