Знать

Я заказал обычную, белую зиванию - обязательно попробуйте при случае - и сел за соседний столик. Конструкция форсаунда не предусматривала отключения звука, поэтому я погасил прибор совсем.

Выпивоха обратил на меня внимание - такой же остроносый грек, как все, "под сороковник", в легком костюме и рубашке, ворот которой залихватски налез на пиджак. Незнакомец смотрел на меня утонувшими в волне опьянения глазами.

- Только не называйте моего имени, - сказал он, не представившись, глядя на рюкзак, в который я спрятал форсаунд.

- Не буду, - честно ответил я, как подследственный, молчащий не потому, что смелый, а потому что не знает, что сказать.

- Вы из полиции или журналист, я понял. Вы уже неделю ходите по Никосии, здесь все друг друга знают в лицо. И греки, и турки. Вам кажется, что город большой, но чем дольше здесь живешь, тем меньше он становится. Какого черта делать иностранцу в столице, где нет пляжей и приличных отелей? Что-то вынюхиваете. Впрочем, мне все равно. Теперь все равно.

Я представился английским журналистом и расспросил нового знакомого (имя он так и не назвал) о достопримечательностях. Когда осталось на самом донышке, он разговорился сам.

- Меня уволил лучший друг. Вместе росли, учились, работали, и вот он вышвырнул меня, как проститутку из церкви. Просто за то, что я знал о его способностях в математике. Будто дьявол вселился. А у меня жена через месяц рожает.

Они знали друг друга с пяти лет - мой собеседник и некий Амон Гридениз. Одногодки, жили в одном дворе, учились в одном университете. Отец Амона - грек, погиб в пьяной драке с турками, когда сыну было четыре года. Мать-турчанка по полгода работала посудомойкой на британской военной базе в Акротири. Там хоть и военные, зато море с пляжами. Туда на лето приезжал какой-то профессор из Англии, отдыхал. Такая странная прихоть у него была - отдыхать на Кипре под британским флагом. А может, это не простой профессор был, а особенный. В общем, привязался он к маленькому Амону, учил его математике, книжки читал, карточные фокусы показывал. Года три из лета в лето Амон проводил время в компании английского дяди. А потом обокрал учителя - унес наличные, кредитку, драгоценности. Но это так все подумали, что Амон украл. Он говорил - англичанин свернул все на него, мальчишку, а сам проигрался военным в карты. Тем не менее, мать Амона на работу в Акротири больше не брали, и лето он проводил у бабушки в Кирении.

- Он с тех пор мне всякие интересные штуки рассказывал. Из математики, - продолжал незнакомец. - Как быстрее поджарить в тостере и намазать маслом два куска хлеба; про монаха, который поднимался на гору и спускался по тропинке, проходя одну точку в одно и то же время; ну и там: "Загадай два числа, сложи их суммы с произведением, а я угадаю с двух раз". Тогда он казался мне настоящим фокусником. Но недавно Амон выкинул трюк почище.

Незнакомец допил зиванию и попросил бармена повторить. Я тоже кивнул. Собеседник путался в словах и терял ход мысли. Нужно было торопиться.

- С июня нас повысили до старших операторов. Мы после университета в один банк пришли работать, в одно отделение. Пошли праздновать в бар - такой, как этот, только через две улицы отсюда. Начал вязаться к нам турок - учился на курс старше. Мол, давайте поспорим, что у меня в кармане денег больше, чем у вас двоих. В баре человек пятьдесят - местные; смотрят, стыдно показывать свои гроши. А тот парень вообще повернутый на деньгах, машина у него крутая, одевается дорого... Мы, ясное дело, стушевались, включили заднюю. Вдруг Амон говорит: "Спорим!". Уверенно так, будто наверняка знал. И добавил: "Число - это палец".

У нас на два доллара больше оказалось. Я получил деньги от родителей и Амону не сказал. Но он будто знал о заначке, видел меня насквозь. Деньги мы пропили на радостях. Потом выяснилось, что машину тот повернутый брал в аренду на час, чтобы девчонок кадрить. А одевался с чужого плеча - мама шила на заказ первым людям города, и пока обновки не забрали, сынок красовался в них. Деньги у него при себе были немалые, но тоже чужие, как раз для таких споров на публику. Выходит, Амон и его насквозь видел.

Гридениз еще несколько раз на глазах у друга блистал провидческим умением. Угадывал телефонные номера симпатичных клиенток банка, без труда запоминал реквизиты переводов, точно называл даты рождения незнакомых людей. Кроме моего таинственного собеседника никто не знал о чудесных способностях банковского клерка. Ему вроде как нужен был свидетель, который при надобности подтвердит, что происходящее - реальность.

- В начале июня в отделение с проверкой пожаловал президент банка, большой любитель игры в гольф. По очереди смотрел рабочие места, наблюдал за сотрудниками. Подошел к нам с Амоном, мы сидели за соседними столами.

- Здравствуйте, - сказал Амон президенту.

Тот не обратил внимания - смотрел на часы.

- И почему в часе только шестьдесят минут? - спросил президент сам у себя.