Знать. Книга IV (СИ)

Я сбросил звонок и широко улыбнулся. Разговор прошёл именно так, как я и планировал. Не хочу я с ним мириться, вот не хочу и всё. Я уже положил глаз на его склады. Да и что-то мне подсказывает, что подлянку он мне устроит, это точно, даже если скажет, что вопрос мы утрясли. Не верю я таким типам и никогда не стану верить. Они хитрые, ушлые и во всём ищут себе выгоду. Он и согласился только потому, что у меня на него компромат есть.

Катя всё же молодец. Правильно поступила, сделав тот звонок. Теперь Щука, преисполненный надежд, что всё будет хорошо, трясётся где-то там, в своём логове и злится, что я его опрокинул. И до чего же я всё-таки люблю выводить людей из себя. Мания у меня какая-то, что ли? Будь я обычным человеком, точно записался бы к психологу, но я ведь пересмешник! Может, это у меня в крови? Ха-ха! Надеюсь, что так.

В любом случае, вывести противника из себя — это основа-основ. Гнев поглощает рассудок, и человек хуже мыслит, а значит, у меня уже появилось перед ним преимущество. Но Егеря нужно как можно быстрее вытаскивать. Хорошо, что, пока я ехал сюда, я уже этим озаботился и набрал Покровскому. Когда он услышал про компромат, который я нарыл на Потёмкина, он тут же загорелся идеей засадить его куда подальше и наподольше.

Мы сошлись на том, что единственным моим условием будет освобождение Егеря. И он обещал мне этим заняться в ближайшее время. Зная Гришу и его ненависть к Потёмкину, он точно сделает всё, чтобы освободить Егеря, а там уже никто не сможет мне помешать созданию сильного, чрезвычайно влиятельного рода!

Тюрьма для особо опасных преступников.

Одиночная камера №27.

Громкий стук в металлическую дверь разбудил мужчину, лежащего на твёрдом камне, играющим роль кровати. Даже простыню не подложили, изверги. Но оно и понятно, ведь в этой тюрьме держат убийц и всех тех, кому не хватило статей на смертную казнь, но они были к этому очень близки. Отбросы общества, отщепенцы, маньяки и просто те, кому не повезло оказаться не в том месте, не в то время.

— Ершов, на выход! — дверь открылась и на пороге появился одетый в бирюзовую камуфляжную форму конвоир. — Ты свободен, собирай монатки и проваливай отсюда.

— Что? — не поверив своим ушам, Ершов поднял взгляд на конвоира. — Сегодня первое апреля? Не смешная шутка, командир. Дай поспать хоть, а? У вас, итак, условия скотские.

— Проваливай, я сказал! Тебя освободили досрочно! Два раза повторять не буду. Если хочешь здесь остаться, пожалуйста, но мне нужно камеру освободить. Таких, как ты, у нас ещё целый лагерь!

— Ты сейчас серьёзно, что ли? — Ершов подскочил с кровати и вдруг схватился за ослепший глаз. Так всегда бывает, когда он слишком нервничает. Глаз начинает зудеть. Фантомные боли, недуг, которым он часто страдает. — Я могу идти?

— Можешь и не задерживайся. Тебя ожидают.

— Кто?

— Не знаю, аристо какой-то, — мужчина выдохнул. — Давай, ждать больше не намерен. Проваливай, и надеюсь, больше не увидимся.

Руки Ершова задрожали. Схватив со стены старый снимок своей дочери, он пошёл на выход. Больше у него при себе ничего не было, кроме тюремной робы. Все вещи забрали и, вероятнее всего, сожгли. До сегодняшнего дня Ершов был уверен, что его закрыли здесь навсегда. Ведь те, кто его подставил, точно не хотят, чтобы их посадили вместо него. Его подставили, скинув смерть командира отряда на него самого. Но он точно знал, что не делал этого, хоть все улики, пускай и косвенные, вели к нему.

Щука… это точно был он. Урод, каких поискать. И его командир, тоже мудила ещё тот. Связался с бандитами, за что и поплатился. Никогда ему не нравился. И как же удачно всё сложилось для тех, кто его прикончил. Ведь буквально всю свою службу Ершов цапался с командиром, и все прекрасно знали, что отношения у них ни к чёрту. Мотив нашли быстро, а из-за отсутствия алиби, оправдаться он не смог. Да и немного он зарабатывал, почти все деньги спуская на дочь, которая живёт в другой стране. Вот и не смог он нанять себе хорошего адвоката.

— Не прощу… — спрятав фото дочери в карман, Ершов впервые за долгое время вышел из этого места. Оказавшись на улице, он прикрыл лицо руками. Яркий свет солнца ударил ему в глаз, а тёплый ветер дунул в лицо. Перед ним кто-то стоял, но он не мог разглядеть улыбающегося, высокого мужчину в военной форме. Кто это?

— Так вот ты какой, Егерь! — судя по голосу, ещё пацан. — Рад встрече. Как себя чувствуешь? Спина не болит?

— Хорошо, — ответил Егерь и проморгался. Тогда-то он и смог разглядеть того, кто перед ним стоял. Молодой парень, блондин. Лет двадцать на вид. На руке Родовой перстень. Знакомый герб… Одет в незнакомую форму, но точно военную. Звёзды какие-то странные. — Вы кто?

— Меня зовут Граф Александр Громов. Я тот, кто вытащил тебя из этой задницы, и тот, кто готов предложить тебе работу.

— Мне? — Ершов удивился. — Вы не ошиблись? Знаете, по какой статье и делу я сидел?