Знать (СИ)

— Хрен вам в огород, не выброшусь! — крикнул Пользун и кувыркнулся назад.

Его тут же скрутили и затолкали в комнату.

— Пижон, — резюмировал тот же нетрезвый голос, и его обладатель направился в магазин.

К утру выход на балкон заложили кирпичной кладкой, и курить пришлось на кухне. Рёшик заметил, как у подъезда засуетились. Тот, что обычно сидел на лавочке, договорив по телефону, побежал к машине. Завелся двигатель, автомобиль отъехал за угол дома и остановился, скорее всего, возле мясного магазина — за деревьями не видно. Выезда на улицу там нет, значит, спрятались. От кого?

Затушив сигарету, Пользун выпустил последнюю струю дыма в свежее утро.

Подъехала еще одна машина, из которой вышли Потемкина и оператор.

Пошла третья неделя, как террорист Бронский, взяв заложником ассистента Стебню, укрывался в кабинете директора ИНЯДа. Журналисты перестали подавать событие как сенсацию. Ну сидит себе сумасшедший на ядерной, как он утверждает, кнопке, что с того? Хотел бы — давно взорвал. Других происшествий навалом — ДТП, бытовухи, пожары. Все равно варта скрутит горе-ученого. А если пока не скрутила, значит, нужно так. Чего шум поднимать?

Когда к Бронскому присоединились двадцать человек из числа уволенных сотрудников института, интерес к теме вернулся. Люди пробивались к осажденному профессору с взрывоопасными жидкостями в колбах, самодельными бомбами в виде фонариков (включу свет — фотоны бахнут) и мобильными телефонами, с которых отправь сообщение — рванет спрятанный заряд. Варта пропускала всех, записывая паспортные данные. И не выпускала.

Когда хождения закончились, оказалось, что под контролем террористов целый этаж. Вартовое оцепление переместилось к центральному входу и напоминало обычных вахтеров, помолодевших и при оружии. Обнаружился недостаток продовольствия, потому что закончились припасы в буфете. А его временно прикрыли вместе с рынком. Родные передавали еду в институт через варту — те, в качестве мзды, брали продуктами или деньгами. Затворники делились между собой и терпели. Переговоры с представителями власти превратились в фарс, и борзописцы опять оставили ИНЯД в покое. Не наездишься каждый день на место события — самая окраина.

— Что будет дальше? — спросил Боря, закончив телефонный разговор с родителями. Связь террористам оставили, правда, в трубке слышалось постороннее дыхание и писк, обозначающий начало записи.

— Дальше — hinter Gittern, тюрьма, — ответил Бронский, ковыряясь в токамаке.

— Когда?

— Когда захотят. Думаешь, они не понимают, что я блефую? Поначалу, может, испугались. Но за две недели навели справки, почитали кое-что и разобрались.

— Чего же вы сидите?

— А мне все равно, где сидеть. Я и на зоне буду ядерщиком. Учитывая сумму, которую я получаю здесь, разницы никакой.

Поначалу Стебне нравилась роль заложника — целый день играешься, кормят бесплатно, родители не надоедают. Мама волновалась, но Боря в максимально конспиративной форме объяснил, что его жизни ничего не угрожает. Потом стало надоедать: на стульях спать неудобно, в единственной душевой постоянно очередь к трубе с холодной водой. Игрушки закончились. К тому же знакомый отца предложил хорошую работу.

— Недолго осталось, — ответил Бронский на незаданный вопрос. — Вот аппарат налажу, показания сниму и отправлю в ЦЕРН. Пусть меня казнят, даром не прожил.

— А что будет с другими? — Боря показал глазами на дверь.

Николай Вальтерович отвлекся и посмотрел на ассистента.

— У других наших физика — тоже единственное богатство. Конфискацией и судимостью его не отнять. Остальное — суета, не описываемая законами природы. К чему терять время? — Бронский вернулся к работе. — Поэтому «других» немного.

Боря с тоской посмотрел в окно, где куражился листьями теплый ветер. Затем — на гору пластикового и картонного мусора в кабинете. Открыл на экране два окна — с локацией, которую хотел пройти по второму разу, и программой цифрового телевидения. Включил харитоновские новости и увидел сюжет о заключенном под домашний арест Пользуне. Камера выхватила дверь подъезда, старуху в окне четвертого этажа. Она ругала всех подряд — от алкоголиков до шпионов, — от которых житья нет. Так громко, что речь ясно слышалась на интершуме. Затем журналистка рассказала в камеру, мол, это тот самый Пользун, который. И что нет никакого постановления об аресте или решения суда. Камера выскочила из-за угла и показала автомобиль — водитель и пассажир кричали и лезли ладонями в объектив. Журналистка продолжила: за квартирой предводителя знати ведется наблюдение. Камера «вышла» из лифта и показала человека в застегнутом костюме, мучающего телефон, сидя на перилах. Человек махал руками и требовал убрать камеру.

Сюжет закончился. Боря обнаружил у себя за спиной Николая Вальтеровича. Он внимательно смотрел в монитор. Второй раз в течение десяти минут оторвался от модели укорителя. Раньше перерывы обуславливались только естественными надобностями.

— Убью сучку! — злился Несусвет, глядя в телевизор. — Совсем нюх потеряла.