Знатная полонянка

Боярыня Агафья верила, что Анастасия опять выйдет замуж – не оставаться же одинокой в восемнадцать лет! А значит, не след самой детей кормить – знатной женщине грудь положена упругая. Для кормления кормилицы есть!

Анастасия в ту ночь долго не могла заснуть. Она не хотела никакого другого мужа, кроме Аваджи. "А вдруг его и в живых больше нет?" колыхнулась мрачная мысль. Она стала думать о муже и вдруг увидела его так отчетливо, будто он был совсем рядом. Аваджи сидел у костра и грустно смотрел на огонь. Она чуть было не крикнула ему:

– Любимый!

Но в эту минуту услышала странные звуки снаружи. Кто-то лез в её окно.

В другое время она отнеслась бы к этому спокойнее, но последние события вывели её из себя. А когда поняла, кто ночной гость, рассердилась ещё больше: его в дверь гонят, а он в окно лезет?!

Зажгла свечу, накинула поверх ночной сорочки длинный вязаный плат и нарочно низко поклонилась ночному гостю.

– Здравия желаю, Всеволод Мстиславич! И заранее прощаю тебя за то, что не бережешь чести женщины, бывшей твоей женою. Хочешь, чтобы люди судачили, будто к дочери Михаила Астаха полюбовники по ночам в окно лазают?

– Настюшка! – растерялся князь. – Я же ничего такого не хотел! Только поговорить, рассказать, как истосковалась по тебе душа моя! Я тут поразмыслил и понял, отчего ты меня прогнала: боишься, что за прошлое попрекать тебя стану. За дочку, от нехристя прижитую. За то, что волей за него пошла. Не сомневайся, слова худого не скажу. Дочку в монастырь отдадим, доброй монахиней станет…

– Ты за меня уже все решил, – насмешливо перебила его Анастасия. – Уверен, что я опять захочу быть твоей женой?

– Так, это… все женщины хотят! – глупо брякнул князь, и она еле сдержалась, чтобы не расхохотаться.

– Выходит, все, да не все!

– Опять же, сын без отца растёт.

– Это моя забота.

– И моя! – обозлился Всеволод. – А будешь упорствовать, отберу его! Кто против князя слово вымолвит? Чай, родного сына в свои палаты забираю…

– Да ведь ты женат! – простонала Анастасия. – Разве жена у тебя плохая? Она тебе дюжину народит!

– Не плохая. А не народит. Бесплодная, вишь, оказалась. Епископ разрешит с нею развестись. Все знают, князю наследник нужен.

Откуда к Анастасии пришло это знание, она сама удивилась. Очевидно, как и многое другое, что она вдруг стала уметь. Опять будто чей-то голос нашептывал у неё в голове, а она просто повторяла это вслух.

– Но твоя жена в тягости!

– Что? – не поверил своим ушам Всеволод. – А почему я не знаю?

– Откуда ж тебе знать, ежели сыну твоему всего две седмицы.

Всеволоду стало не по себе. Уж не испортили ли Анастасию нехристи? Иначе, отчего она вещает о том, что никому неведомо? Ведьмино это знание!

– Как ты можешь ведать о том, ежели и жену мою никогда не видела?

– Знаю, и всё. Один шаман меня научил, – солгала она; всё равно ведь не поверит, если ему правду сказать.

– А ну как ты меня обманываешь? – усмехнулся он.

– Куда же мне тогда от тебя деться? Я всегда здесь буду.

Всеволод, обиженный, но и с тайной радостью в душе – отчего-то он Анастасии поверил – всё же не выдержал, спросил у неё:

– Неужели ты меня не любила?

– Любила. Ты был моей первой любовью.

– А разве она у людей не одна?

– Не знаю, как у других, а у меня получилось, что не одна.

– Хорошо, – сухо кивнул он. – Нонче я уйду. Но гляди, ежели обманула… Тебе и вправду деваться некуда.

Он вошел в свою опочивальню не без некоторого трепета. И разбудил сладко спящую Ингрид.

– Душенька, – сказал он, – ты случаем не в тягости?

Та смутилась.

– Боюсь и поверить. Решила до срока не оповещать, чтобы уж наверняка знать… Вдруг обманусь?

– Не обманешься, – отчего-то вздохнул князь.

Глава сорок пятая

Джурмагун слушал молодого юз-баши не перебивая. Потом он легонько хлопнул в ладоши, и молчаливый нукер внес в шатер кувшин с кумысом и поднос с горячими лепешками. Движением бровей Джурмагун указал на Аваджи, и тому подали то же, чем завтракал он сам. Этот скромный завтрак больше всего другого рассказал юз-баши о великом багатуре. Он вспомнил яства, которые в больших количествах потреблял Тури-хан, и подивился, почему такие мысли прежде не приходили ему в голову? Оказывается, настоящий воин должен следить за своим телом, вкушать скромную пищу и уметь выслушать нижестоящего, чтобы поступить с ним, по справедливости.

– Почему ты решил поселить своих людей именно в этом урусском селе? – насытившись, спросил его Джурмагун.

– Мои люди устали. Много дней и ночей провели они под открытым небом, в мокрой одежде, не имея возможности её высушить…

– Разве джигиты великого Покорителя Вселенной не привыкли переносить лишения?

– Привыкли, – склонил голову Аваджи, – но уставший воин сражается не так хорошо, как отдохнувший.

– И что ты хочешь от меня? – полководец сузил свои и без того узкие глаза так, что они превратились в щелочки.

– Наказания, – просто сказал Аваджи. – Я потерял шестерых воинов, ещё не приступив к сражению.

– А если я прикажу отрубить тебе голову?

– Я приму это решение как справедливое, – юз-баши смело встретил испытующий взгляд Джурмагуна.