Знатный род Рамирес

— «…зеленое платье… да… только юбка тяжеловата. Кажется, я первая увидела кузена Гонсало на площадке экспресса. Ты и представить себе не можешь, какой он стал! Еще лучше, еще красивей, а главное — мужественней! Кожа у него все такая же белая, в Африке он ни капельки не загорел. А как элегантен, как изыскан! «Вот как далеко шагнула цивилизация в Африке! — заметил кузен Арега. — Что это — новый стиль набедренных повязок?» Сама представляешь, сколько было объятий, сколько поцелуев. Тетя Лоуредо прослезилась. Ах да, совсем забыла! Пришел и виконт де Рио Мансо со своей внучкой, Розиньей. Она прелестна, а ее платье от Редферна произвело сенсацию. Все спрашивали меня о ней, а графу Арега, конечно, не терпелось, чтобы я его представила. Рио Мансо даже всплакнул, обнимаясь с кузеном Гонсало. Наконец мы двинулись почетным кортежем на вокзальную площадь, к великому удивлению народа. Но тут же случилось происшествие. В самый неожиданный момент кузен Гонсало вырвался из объятий высокородных друзей и бросился на шею какому-то субъекту в фуражке с околышем, проверявшему билеты у входа.

Гонсало в своем репертуаре! Кажется, они были знакомы в Лоуренсо-Маркесе, где этот бедняга подвизался в качестве фотографа. Но я забыла самое главное — Бенто. Вот кто сверкал! Он отрастил бакенбарды и одет как на картинке, — дорожный плащ светлого сукна, до пят, и желтые перчатки, а важность, важность! Он обрадовался мне и, чуть не плача, расспрашивал о сеньоре доне Грасе и о Розе. Вечером мы с кузеном Гонсало обедали своей семьей в «Брагансе», беседуя о башне и о поместье. Он рассказал нам немало занимательного об Африке. Он делает записи, готовит книгу, и работа у него спорится. За этот недолгий срок он посадил там две тысячи кокосовых пальм. Есть у него и какао, и каучуковые деревья. Кур — без счета. Правда, там самую откормленную курицу можно купить почти даром. Поневоле позавидуешь! У нас в Лиссабоне за шесть тостанов продают кожу да кости, а если окажется хоть капля белого мяса, сдеруг все десять, да и за то спасибо! Кузен построил себе у реки большой дом о двадцати окнах, выкрашенный в синий цвет. Он говорит, что не отдаст теперь свой участок даже за восемьдесят тысяч. К довершению удачи, ему попался великолепный управляющий. Однако я сильно сомневаюсь, что кузен Гонсало вернется в Африку. У меня свои предположения. Не смейся надо мной и не гадай… я скажу тебе: мне самой это пришло в голову только за ужином в «Брагансе». Виконт остановился в том же отеле. Когда мы спускались в отдельный кабинет, мы встретили его в коридоре с юной внучкой. Он снова кинулся обнимать Гонсало с истинно отцовскою нежностью. А Розинья зарделась так, что сам Гонсало, как ни рассеян он был с дороги, заметил это и тоже слегка покраснел. Насколько я поняла, они давно знакомы, он послал ей когда-то розы, и судьба все время исподволь сводит их. Она — самая настоящая красавица! А как воспитана, как изящна! Разница в годах не так уж велика — неполных одиннадцать лет, а приданое огромное. По слухам, пятьдесят тысяч. Конечно, она, бедняжка, не так знатна… Но, как говорится, «король и пастушку сделает королевой». А как ты знаешь, не Рамиресы ведут свой род от королей, но короли — от Рамиресов. Теперь, переходя к менее занимательным делам…»

Жоан Гоувейя скромно сложил листки, вручил их Грасинье, похвалил недюжинные репортерские способности сеньоры доны Марии, а затем заметил:

— Ну что ж, сеньора, если ее предчувствия оправдаются…

Вздор! Грасинья ни чуточки не верит! Чего не придумает кузина Мария!..

— Ведь вы же знаете, кузен Антонио, она так любит сватать…

— Она и меня сватала, — загромыхал Тито и спрыгнул с перил. — Подумать только — меня! Чуть не женила на вдове Пиньо из мануфактурной лавки!..

— Охотно верю!

Но Гоувейя не сдавался; он продолжал снисходительным тоном опытного человека:

— Поверьте, сеньора дона Граса, это для него много лучше Африки. Не верю я в эти кокосы. И в Африку не верю. Терпеть не могу! Что мы видим от нее, кроме забот? Эти африканские земли одним хороши, сеньора, — их можно продать. Бывает, знаете, — получит человек поместье в наследство от старой тетки, в горах где-нибудь, земля — хуже некуда, ни одного знакомого, сигару негде купить, одни пастухи да лихорадка. Что делать с таким наследством? Продать. Так и Африка.

Грасинья задумчиво теребила завязки передника:

— Как можно! Мы, португальцы, так много вложили в эту землю, столько подвигов совершали на море, столько времени потратили и сил!

Гоувейя пылко возражал — спор захватил его:

— Разве это труды, сеньора? Вышел на песочек, натыкал палок, дал чернокожим оплеуху-другую… Эти африканские подвиги — басни, да, басни! Вы, сеньора, говорите, как знатная дама. А я смыслю в экономике. Более того…

Он наставительно поднял палец, готовясь привести новые, неотразимые доводы.

Тито поспешил на помощь кузине: