Знаток загадок

Я в ужасе пялился на дверь. Она действительно осталась широко распахнутой и даже не думала шелохнуться. Я буквально подпрыгнул к ней и попытался закрыть. Теперь было такое ощущение, что кто-то пытался держать ее открытой. Потребовалось немало сил, чтобы расшевелить эту громадину, с большим трудом мне удалось только немного ее сдвинуть. В конце концов у меня получилось закрыть ее, но как только я отошел, она распахнулась и с грохотом ударилась об стену. Наступила мертвая тишина. Я слышал, как быстро дышит Клинтон позади меня и понимал, что он держится из последних сил.

В тот момент меня снова захлестнуло чувство, которое я недавно уже испытывал и которое доводилось мне в жизни испытать еще дважды. Его невозможно описать; оно полностью захватило меня, проникая глубоко в мозг: я почувствовал себя маленьким ребенком в его руках. Было ощущение, что я медленно опускаюсь на дно глубочайшего океана тишины, которая так внезапно окутала нас. Время словно остановилось; у моих ног лежала бесформенная вещь, отбрасывая под светом фонаря жуткую искаженную тень в сторону клетки за моей спиной.

— Не молчи, скажи что-нибудь, — почти прокричал я Клинтону. Резкий звук моего голоса разрушил магические чары: я снова пришел в себя и усмехнулся над шуткой, которую сыграли со мной нервы. Наклонившись вперед, я снова схватил край гроба, но не успел я ступить и шагу в сторону погреба, как Клинтон стрелой помчался по коридору обратно к лестнице.

Придерживая дверь что есть сил, одной ногой я затащил гроб обратно и тут же услышал пронзительный вопль, а затем увидел мчащегося мне навстречу Клинтона.

— Я не смог выбраться! Камень встал на место! Мы заперты! — прокричал он и с диким ужасом ринулся в открытый погреб, сбив меня с ног раньше, чем я успел бы его остановить. Я сразу же встал и подбежал к закрывающейся двери, но было уже слишком поздно: она с громким лязгом захлопнулась, покорно подчиняясь дьявольской магической силе.

— Молодец! — закричал я в бешенстве. — Видишь?! Мы заживо погребены в этой вонючей дыре!

Фонарь, который я перетащил сюда вместе с гробом, тускло освещал лицо Клинтона: оно было похоже на лицо безумца с дрожащими пустыми глазами.

— Похоронены заживо! — закричал он, истерически смеясь. — Да, Белл, это ты во всем виноват, ты дьявол в человеческом обличье!

В зверском приступе бешенства он набросился на меня, в каждом его движении было что-то хищное и жестокое. Он опрокинул лампу, и мы погрузились в кромешную тьму.

Схватка была короткой. Пусть мы и погребены заживо, я не собирался умирать от Алленовой руки; я взял его за горло и прижал к стене.

— Заткнись, — прокричал я. — Твоя беспросветная тупость привела ко всему этому. Стой смирно, пока я не зажгу свет.

К счастью в моей маленькой серебряной коробочке, которую я всегда ношу на цепи от часов, оказалось несколько спичек, так что я снова зажег фонарь. Истерический приступ отпустил Клинтона, и он, съежившись, буквально сполз по стенке на пол и остался там лежать, дрожа всем телом.

Мы определенно оказались в катастрофической ситуации, и я понимал, что единственная наша надежда — оставаться здравыми и рассудительными. Признаюсь, мне стоило больших усилий заставить себя думать и спокойно размышлять надо всем произошедшим. Кричать о помощи было бесполезным сотрясением воздуха.

Вдруг меня осенила мысль.

— У тебя с собой письмо отца? — оживившись, спросил я.

— Да, — ответил Аллен, — оно у меня в кармане.

Последний луч надежды угас. Если бы только письмо осталось где-нибудь на видном месте в доме, кто-то обязательно вызволил бы нас, следуя инструкциям в нем — это был наш единственный шанс. Надежда была слабой и исчезла почти так же быстро, как и появилась. Без этого письма никто никогда не найдет тайный подвал — он простаивал в секрете веками. Однако я не был настроен умирать без какой-либо попытки выбраться отсюда. Взяв фонарь в руки, я обследовал каждый уголок, каждую трещинку в этой клетке в поисках хоть какого-то прохода — но безуспешно. Никакого намека на выход, и у нас абсолютно никакого инструмента для открытия двери с этой стороны. Я самыми разными способами пытался сдвинуть эту дверь: прыгал, давил, ударялся с разбегу, монотонно повторяя эти действия снова и снова. Но несмотря на все мои попытки, она ни на дюйм не сдвинулась с места. Весь в поту и синяках я сел на гроб и снова попытался собрать все свои силы в кучу.

Клинтон, чрезвычайно потрясенный, молчал. Он спокойно сидел, пялясь в дверь пустым взглядом.

Время ползло очень тяжко и медленно; нам больше ничего не оставалось, кроме как спокойно ждать мученической смерти от голода. Также было весьма вероятно, что в самое ближайшее время Клинтон свихнется: его нервы уже были натянуты до предела. В общем, я в жизни не оказывался в более паршивом положении.