Знойные ветры юга. Часть 1 (СИ)

Михаил уже мало напоминал вечно голодного и злого бродягу. Он был одет в новую тунику, штаны и сандалии. Его волосы были пострижены в скобку и аккуратно расчесаны. И он явно регулярно посещал баню, чего в прошлом почти не случалось. Новая жизнь совершенно преобразила его, и теперь он был похож на сына небогатого купца. У него даже в движениях появилась ленивая уверенность в себе, присущая лишь людям, крепко стоявшим на ногах. А вот прямо в этот миг он находился на вершине блаженства.

— Кости! Это все говяжьи кости! В них все дело! — говорил Миха, выбивая дрожащий кусочек костного мозга прямо на стол. Он посолил его, наклонился и втянул в себя одним длинным вдохом. На лице парнишки расплылась блаженная улыбка. Он даже застонал от восторга.

— А я думаю, дело в корнях и перце, — со знанием дела ответил Коста, обгрызая говяжий мосол до зеркального блеска. Кость была чиста, но парень осмотрел ее критическим взором и прошелся по ней зубами еще раз, для верности.

— Тутошний хозяин знает толк в корнях и ароматных травах, — добавил он.

— Перец — да, — с серьезным видом покивал головой Миха. — И корень петрушки тоже. Но согласись, мозговая кость — это именно то, что дает настоящий навар. Можно, конечно, и на ребрах неплохой суп сварить, но с говяжьим мослом ничто не сравнится.

— Ну, не знаю даже, — Коста сыто рыгнул и откинулся на спинку скамьи. Он запустил палец с длинным ногтем в рот, у него куски мяса застряли в зубах.

— По мне, — продолжил он, — так и из лопатки и ребер тоже вкусно получается. Главное, чтобы мяса на костях побольше было. На Бычьем форуме одна таверна есть, я тебе потом ее покажу. Там дивно готовят острую похлебку с луком и бобами. Сначала варят в большом котле мясо и кости, потом туда кладут бобы и ждут, пока они мягкими не станут. Пока кипит котел, на сале пережаривают муку с луком, добавляют укроп, белый перец, кардамон, немного тимьяна и кестон(1), и тоже в похлебку кладут. Как бобы сварятся, ее по небольшим горшкам разливают, кладут туда давленый чеснок и лавр, замазывают те горшки тестом вместо крышки и ночь в горячей печи томят. Похлебка получается густой, как каша, а в ней кусок мяса размером с кулак плавает. Мясо острое, его с охлажденным вином есть нужно. Лучше, если вино с Хиоса будет. А крышку из хлеба нужно в суп макать и есть.

— Да, — мечтательно протянул Миха, проглотил тягучую слюну и почмокал губами. — Вкусно, наверное.

— Вкусно? — удивленно посмотрел на него Коста. — Да так получается, что пальчики оближешь! Но дорого очень! Не для голытьбы таверна, туда уважаемые люди ходят.

— Кстати, — нахмурился Миха. — Я был на том форуме недавно… Пацаны подкатывали, вопросы всякие задавали…

— Как ты мне тогда? — понимающе усмехнулся Коста.

— Ага, — кивнул Миха и впился зубами в нежнейшее медовое пирожное. Их в Константинополе было несметное число видов, в каждой харчевне свой рецепт. — Тоже спросили, как моя задница себя чувствует, не болит ли.

— И что ты им сказал? — остро посмотрел на него Коста.

— Что земляка встретил, а он меня в лавку взял помогать. У самого, мол, сыновья от чумы померли.

— Поверили? — поднял бровь Коста.

— Не думаю, — покачал головой Миха. — Если я в лавке помогаю, то чего днем по рынку шастаю. Но вопросы задавать перестали.

— Примечай толковых, — обронил Коста. — Будем на кое-какие дела брать. Меня им видеть нельзя. Ты над ними будешь. А я над тобой.

— Что за дела? — заинтересовался Миха. Сытая жизнь оказалась на диво скучной. Деньги у него пока водились, но ведь хотелось еще. Его новая жизнь была куда дороже прежней, и не сегодня — завтра кошель с серебром покажет дно.

— Посмотрим, — загадочно посмотрел на него Коста. — Мало ли. А пока еще одно дело есть. Для тебя и меня.

— Как тогда? — Миха даже вперед наклонился. — Моя доля какая?

— Двадцатая часть, — ответил Коста.

— Фу-у-у, — протянул Миха. — Ну, ты и жмот! Где это видано, чтобы на улице за такую долю работали?

— Ну, как хочешь, — Коста пожал плечами. — Если тебе пятьдесят номисм мало, то я другого найду. Мало ли на улице голодных босяков. Полсотни солидов поднять любой захочет. А у меня в этом деле расходы очень большие будут. Дело крупное, придется очень серьезно потратиться.

— Полсотни? — разинул рот Миха. — Да у меня отец столько за всю жизнь не заработал! Ты что, патриаршую казну обокрасть решил? Так я согласный! Что делать-то надо, хозяин?

— Завтра поплывешь в Александрию… — начал было Коста.

— В Александрию? — раскрыл рот Миха.

— Что ты переспрашиваешь каждое слово, как недоумок? — поморщился Коста. — Заткнись и слушай. Поплывешь в Александрию и привезешь оттуда двух лицедеев. Кривляк с ярмарки не бери, они не годятся. Брать обязательно таких, кто в старых трагедиях играет. В Александрии старые семьи это дело любят, лицедеев там как коровьего дерьма в Юлиановой гавани. Они должны выглядеть солидно, лучше, если будет брюхо. Чем больше брюхо, тем лучше. Понял?

— А что им обещать? — облизнул губы Миха.

— По пятьдесят номисм каждому, — весомо сказал Коста.