Зодчие

Неудивительно, что ей полюбился названый брат: он спас ее от тяжкой рабской доли, он был и высок и строен, и глаза его проникали в самую душу. А сколько рассказов от родителей Голована слышала о нем Дуня! Афимья без конца говорила о доброте Андрюши, об уме и красоте его…

«Да за моего Андрюшеньку любая да хорошая купецкая дочь пойдет», – говорила старуха, не замечая скорбно потупленных глаз Дуни.

Дуня постеснялась расспросить Нечая, женился или нет Андрей. Она страшилась даже подумать, что он выбрал себе другую.

В ожидании дни тянулись бесконечно. Утром Дуня торопила вечер, вечером ждала, чтобы прошла ночь. Девушка еще больше похудела и побледнела, глаза ввалились.

Но всему бывает конец. Осталась позади и дорога в Москву. Трепеща от страха, надежды и радости, проехала Дуня по московским улицам, не видя их. Вот и домик Голована, но он изменился: к нему сбоку пристроена горенка.

Сердце девушки замерло: неужели там живет злая разлучница?..

Дуня увидела бородатое, полузнакомое лицо с крупными, резкими чертами: это вышел навстречу Филимон. Бывшему монаху надоела бродячая жизнь, и он остался у зодчих.

Бородач почти на руках внес Дуню, сомлевшую не столько от дорожной усталости, сколько от мучительного, напряженного ожидания. Навстречу девушке, подпираясь клюкой, медленно шел Никита.

– Дедынька! Родненький! – Дуня бросилась на шею Булату. – Уж и как же я стосковалась по тебе!..

– Ничего, касаточка, теперь не расстанемся… А ведь ты выросла, Дунюшка! – с веселым изумлением воскликнул Никита, оглядывая внучку. – Прямо невеста стала…

А Дуня ревнивым глазом искала в доме следов женского присутствия.

Филимон, не подозревая мук девушки, сказал:

– Вот и прилетела молодая хозяюшка! Воздохнем ноне посвободнее, а то совсем захудали без бабьего уходу… Ильин тебе новую горенку позаботился поставить…

Глаза Дуни радостно блеснули:

«Не женился!.. Не женился!..»

И сразу же окрепшим голосом спросила:

– А скоро братец домой придет?

– Рано не обещался. Дел у него по самую маковку…

Дуня огляделась: сор на полу, в углах, под лавками; на стенах и потолке паутина, слюда в окошках грязная.

– И верно, что захудали: грязь-то, пыль-то, словно век не убирались!.. Дядя Филимон, веник, тряпки! И где тут у вас вода?.. Дедынька, ты ложись, отдыхай, мы с дядей Филимоном живо управимся.

В доме поднялась пыль столбом. Дуня скребла, мыла, чистила… От работы лицо ее раскраснелось, а усталости как не бывало: ноги легко и быстро носили девушку по дому. Хотелось как можно скорей все сделать.

К вечеру горницу нельзя было узнать. Дуня разыскала полотно, застлала стол. Убираясь, она успела и обед сготовить. Накрытый стол с разложенными на нем ложками, с нарезанным хлебом ждал хозяина.

Вошедший Голован изумленно остановился на пороге: он не узнал обновленного своего дома.

Нарядная, счастливая Дуня робко подошла к названому брату. Андрей с удивлением и радостью взглянул на разгоряченное лицо Дуни с высоким чистым лбом, с сияющими голубыми глазами.

Голован решительно шагнул к Дуне, взял ее похолодевшую руку:

– Здравствуй, Дунюшка!

– Здравствуй, Андрюша… – потупилась девушка.

Глава IV Казанские дела

Волга от истоков до устья снова стала русской рекой. Астраханское царство после падения Казани недолго могло существовать самостоятельно. Уже весной 1554 года царь Иван отправил вниз по Волге тридцать тысяч войска под начальством князя Юрия Ивановича Пронского-Шемякина; другой воевода, Александр Вяземский, повел на Астрахань вятских служилых людей.

Астраханцы встретили рать Вяземского выше Черного острова; русские разбили татар. Царь Ямгурчей собирался отстаивать крепость. Но когда войско Пронского приблизилось к Астрахани, Ямгурчей сбежал в Крым. Крепость сдалась.

В Москву радостное известие пришло 29 августа, в день царских именин. Царь щедро одарил счастливого гонца.

Из трех татарских орд, утвердившихся после распада когда-то могучей Золотой Орды на востоке и юго-востоке русского государства, теперь осталась одна – Ногайская, в Заволжье. Ногайцы были многочисленны и храбры. Но и эту орду раздирали смуты, междоусобицы вождей, и этим умело пользовалась Москва.

Зимой 1554/55 года приверженцу Москвы князю Измаилу удалось одержать верх над соперниками. Измаил прислал к царю гонца с изъявлением покорности, с просьбой принять Ногайское княжество под свое покровительство…

Предвидение Ивана, что после покорения Казани откроется путь на восток, сбывалось.

По всей Азии разнеслись слухи об успехах Москвы. Хивинский и бухарский ханы прислали послов с подарками, с предложением выгодных торговых договоров. Сибирский царь прислал дань: бесценных соболей, шкуры чернобурых лисиц, резные изделия из моржовой кости. Присягнули на верность Москве черкесские князья. Просили о русском подданстве земли кахетинцев и грузин.