Зодчие

"Пойду в Холопий приказ! - надумал Андрей. - Открою всю правду-истину, как меня Мурдыш не по закону закабалил. И буду просить защиты..."

Нищие единодушно отвергли отчаянный замысел:

- Али ты с ума сошел? У дьяков вздумал правду искать! Тебя же с головой Оболенскому выдадут. И уж тогда не сбежишь... С сильным не борись, с богатым не судись!

И опять Голован не знал, на что решиться. Если бы не была заказана дорога во Псков...

В начале апреля нищие ушли из Москвы на юг. Голован остался. Баба-пирожница обещала давать ночлег.

- А уж кормить не буду, не прогневайся! Сам видишь мои достатки...

Голован тоскливо бродил по городу. Милостыню просить он не хотел. Надо искать работу, а как взяться за это в нищенской одежде, без поручителя...

Погруженный в невеселые думы, Андрей вышел на площадь. Шумел и толкался народ. Двое в забавных пестрых костюмах, в колпаках с бубенчиками кружились, приплясывая, сходясь и снова расходясь.

Скоморохи!

Во время странствий по Москве Голован не раз видел скоморохов, и зрелище это было для него не ново. Один из скоморохов, высокий, вихлястый, с жиденькой козлиной бородкой, колотил в бубен; бубну вторили колокольчики, пришитые к колпаку. Второй, низкий и коренастый, играл на свирели; он мало двигался, довольствуясь тем, что повертывался вокруг себя.

Зато высокий вертелся волчком и кружился вокруг товарища. Он ухарски взвизгнул, тряхнул бубном и завел плясовую:

Прокалила Еремевна толокно

Да поставила студить за окно.

Ниоткуда тут возьмись Елизар,

Толоконце все до крошки слизал!..

- Ой, ловко! Молодец, Нечай! Молодчага! - восторженно кричали зрители.

В лице Нечая играла каждая жилка, губы, казалось, слизывали толокно из чашки, глаза щурились то озорно, то испуганно, руки упирались в бока, как у разгневанной бабы, или подхватывали и прятали пустую посудину. Товарищ Нечая высвистывал задорную плясовую, а лицо его оставалось сосредоточенным и даже угрюмым.

- Дуй вовсю, Жук! - вскрикивал Нечай, бешено округляя веселые глаза и учащая пляс. - Сыпь, Матвей, не жалей лаптей! - отбивал он присядку под гул, хохот и крик толпы.

Проворно оглядевшись вокруг, Нечай завел новую песню, резко отличную от первой. Лицо скомороха изобразило великую спесь и полное презрение к окружающим. Выпятив брюхо и важно толкая ближайших зрителей, Нечай медленно выводил:

Как у нашего боярина хоромы высоки,

Как у нашего боярина собаки злы...

У него ли, милостивца, мошна толста...

Что душа ни пожелает, то и все у него есть...

А чего же у боярина, братцы, нет?

У боярина у знатного совести нет!

У боярина великого правды нет!..

- А ну, ты, детина, насчет великих бояр полегче!

Из-за спин зрителей неожиданно появился рыжий мужчина, кривой на один глаз. Толпа встретила выходку пристава91 злобным гулом:

- Недоля! Княжеский заступник выполз!

- Крив, собака, а боярское поношение сразу узрел!

- Ищейка господская!

Кривой Недоля, не обращая внимания на угрозы, пытался пробиться к Нечаю, но возмущенные зрители крепкими толчками выпроводили пристава за круг.

- Ты нашего Нечая не тронь! Он за правду стоит! Еще полезешь не в свое дело - бока переломаем!..

Злобно ворча, Недоля ушел в соседний переулок. Представление кончилось. Сдернув колпак, Нечай начал обходить зрителей; в его шапку изредка падали медные гроши.

Толпа рассеялась, на площади остались только два скомороха и замешкавшийся Голован.

- Нет, Недоля каков! - весело подмигнул юноше Нечай, тряхнув колпаком со скудным сбором. - Он давно до меня добирается, а донести боится: знает, что за меня народ отплатит... А ты, паря, по обличью вроде не московский...

"А что, если я этому скомороху откроюсь? - неожиданно подумал Голован. - Едва ли он станет боярскую руку тянуть. А мужик, видать, бывалый..."

Так наболело у Андрея на душе, что он откровенно рассказал скоморохам свое прошлое, свои страхи и мечты.

Слушатели и рассказчик сидели на паперти ветхой церквушки. Голован уселся лицом к лицу с Жуком. У Жука были черные волосы, спутанная, торчащая вперед короткая черная борода.

- Так-то, друг Андрюша! - тепло и просто сказал Нечай. - Не минула и тебя боярская милость! Худо жить одинокому бедняку. Это ты, милый, ладно сделал, что нам правду выложил. У нас, скоморохов, хоть шуба овечья, да душа человечья, и мы тебя в беде не бросим... Как, Жук, возьмем малого с собой?

- Пущай, - согласился Жук. Был он молчалив, а когда говорил, то запинался и как будто боролся с каждым словом.

- А все же ты, паря, попробуй завтра по постройкам походить, посоветовал Нечай. - По твоим рассказам, работник ты дельный. Коли войдешь в почесть к сильному, то и от Оболенского тебя заступит. А там справишься с делами, одежонку заведешь - станешь и деньги копить на выкуп наставника.

- Попробую, - согласился Андрей.

- Нос не вешай! Бог не выдаст, свинья не съест. Пошли!..

Нечай шагал, нелепо выворачивая ноги: приучила кривляться скоморошья жизнь. Демид Жук ступал твердо, точно сваи вколачивал.

Покуда добрались до переулочка у Трубы92, скоморохи успели дать три представления и собрали еще несколько медяков.